Russian Federation
The article analyzes the main works of Russian and Western researchers on the causes of politicization of Islam, the impact of the process of globalization on Muslim perception, considers the international aspect of the Islamic factor.
globalization, Islamic factor, religious fundamentalism, Islamism, terrorism.
Резкое усиление религиозного фактора играет важную роль в различных интерпретациях современного мира. В одной из них утверждается, что классический проект модернизации, который доминировал последние два столетия, завершается. В другой версии положение в современном мире воплощается в концепцию «конца истории» Фукуямы [16], в третьей – завершение проекта модернизации или отход от нее проявляется в знаменитом тезисе «о конфликте цивилизаций» Хантингтона: западные цивилизации находятся в непреодолимом конфликте с другими цивилизациями, и прежде всего с исламской [17, с. 8]. В рамках этого цивилизационного конфликта доминируют традиционные, фундаменталистские, антисовременные и антизападные движения. При этом религиозные компоненты становятся центральными, отодвигая модель современного национального государства на второй план. «Исламский радикализм», «исламский экстремизм», «исламские террористы» – эти понятия вошли в лексикон мирового сообщества последние 20–25 лет. Усиление активности исламского терроризма, приведшее к событиям 11 сентября 2001 г., вновь вызвало интерес к концепции «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона.
В начале XX в. ислам исповедовали 150–170 млн человек, т.е. десятая часть тогдашнего населения Земли. В современном мире насчитывается более 1,5 млрд мусульман, почти четверть жителей планеты. Половина из них – это молодежь. Они проживают в Азии, Африке, на территории от Марокко до Индонезии, от Атлантики до Тихого океана. Одновременно миллионы мусульман живут в Европе, Северной и Южной Америке [5, с. 154]. Исламский мир создает политические институты со своими концепциями миропорядка, соответствующие исламским канонам. Самая крупная из них Организация – Исламская Конференция, объединяющая 56 мусульманских государств, Исламская организация по образованию, науке и культуре (аналог ЮНЕСКО), Исламская комиссия Международного Красного Полумесяца, Исламский Банк Развития и др.
Сегодня много говорят об исламизме, т.е. о политизации ислама. Существуют разные точки зрения, различные мнения по вопросу ее возникновения, влияния на внутриполитическую борьбу государств и на международную жизнь. Но многие исследователи считают, что основной движущей силой, обостряющей политизацию ислама, является процесс глобализации, что это самый главный катализатор, который еще более углубляет проблемы, связанные с феноменом исламизма. Исламизация политики в странах мусульманского востока происходила асинхронно с учетом их социально-экономического положения, внутриполитической и внешнеполитической обстановки.
О влиянии модернизации на мусульманское восприятие пишут все исследователи современного ислама. В своих работах они дают оценку причин активизации ислама как в социально-экономической, так и в политической сферах, и не только в афро-азиатском регионе, но и в Европе, Северной Америке. Они считают, что эти изменения происходят под воздействием внутренних и международных факторов. Главным международным фактором, по их мнению, является продолжающийся по настоящее время арабо-израильский конфликт. А что касается внутренних причин, то это в первую очередь сама природа исламского учения. Единство ислама с политикой, культурой, экономикой и другими сторонами общества способствует активизации его роли в мусульманских странах. В настоящее время в этих странах популяризируется идея создания «нового Халифата», что также находится в центре внимания многих востоковедов, в частности специалистов по Исламу. Ученые отмечают разное восприятие этой идеи в мусульманских странах. Арабский мир представляет «новый Халифат» в виде раннего халифата, когда правили праведные халифы; для Ирана – это государство Аббасидского халифата; в Турции пропагандируется идея создания халифата времен Османов. Талибские религиозные фундаменталисты в Афганистане попытались противопоставить ислам западному миру. Основная цель талибов заключалась в объединении всех мусульманских стран в единый исламский халифат. При этом центром этого государства они рассматривали Афганистан. Даже журнал, который стали издавать талибы, назывался «Халифат». В нем они пропагандировали идею о том, что создание эмирата в Афганистане – это первый шаг на пути к установлению Халифата. Сегодня решение этой задачи взяло на себя Исламское государство, которое в более жестокой форме старается воплотить в реальность мечту радикальных исламистов.
Исламские движения классифицируются в зависимости от степени их влияния на общественно-политическую жизнь страны. Это – умеренные, которые, критикуя властные структуры, одновременно идут с ними на компромисс. А также экстремистские, которые используют радикальные формы борьбы, вплоть до террора.
Известный специалист по международным отношениям Д.Н. Барышников, обобщая исламские проекты мироустройства, выделяет три главных направления: модернизированный, традиционалистский, фундаменталистский. Анализируя каждое направление, автор отмечает, что модернизированное направление призывает к прогрессу, но с национальной спецификой. Они нередко призывают к преодолению антагонизма между религиями и допускают возможность их сотрудничества [1, с. 179]. Впервые в 1999 г. с трибуны ООН прозвучал призыв к «диалогу цивилизаций» президента Ирана Хатами, чья политическая позиция и воззрения носили продемократические и либеральные черты. Его призыв к диалогу стал противоположностью концепции «столкновения цивилизаций» Хантингтона. Новые идеи, привнесенные в иранскую политику этим президентом, особенно его мысли о сочетаемости исламских ценностей с демократическими принципами Запада, и сегодня пользуются большой популярностью среди молодежи и иранских женщин. Сторонники традиционалистского направления рассматривают глобализацию как пагубное явление для своих стран. Они призывают к ограничению влияния западных ценностей на исламские государства. Даже если некоторые из традиционалистов и допускают какую-то связь с Западом в сфере экономики или других направлений, то они требуют обязательного соблюдения их религиозных ценностей. Что касается фундаменталистских концепций, их задача заключается в переосмыслении действительности, современных социокультурных и политических структур в духе священных текстов. Сторонники фундаментализма призывают строить общество, которое соответствовало канонам шариата. Они отказываются признавать позицию религиозных реформаторов, которые утверждают, что религия должна приспосабливаться к современным реалиям [1, с. 180]. Общая позиция религиозных фундаменталистов была сформулирована лидерами египетской организации «Братья-мусульмане» в 1930-е гг., призывающие к возвращению истокам ислама и широко известная во всем исламском мире, и не только. Конкретно указывая на врагов мусульман и виновников их бед, призывая народ к единству и борьбе против них, радикальные движения могут быть признанными в том или ином государстве или регионе. Например, до вторжения талибов в Афганистан борьба между различными группировками препятствовала созданию стабильности в стране, выработки единой государственной системы, при этом игнорировались исламские традиции и ценности. Безусловно, при таком положении в стране, когда народ измучен от войн, он может поддержать любые силы, которые могли бы навести порядок в государстве. Этими силами оказались талибы, которые обещали установить спокойствие в стране, тем самым получили поддержку народа.
Основные положения радикальных исламистских концепций будущего миропорядка сводятся к политической экспансии в странах распространения ислама с использованием насильственных методов в распространении своих взглядов [1, с. 181].
События на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые начались в 2011 г. и вошли в историю под названием «арабская весна», способствовали пересмотру подходов к ситуации в регионе. Эти события повлияли на мирное решение ближневосточного конфликта, затруднив пути урегулирования. Массовые демонстрации, начавшиеся в странах Северной Африки и перекинувшиеся на Ближний Восток, привели к смене правящей верхушки. Эти перемены еще более усилили религиозный фактор не только в странах региона, но и за его пределами. «То, что произошло на Ближнем Востоке и в Северной Африке весной 2011 года, было беспрецедентным. Взрыв недовольства широких народных масс на этот раз был направлен не против иностранных, а уже "своих" режимов», – так отзывался об этих событиях известный ученый и политический деятель Е.М. Примаков [13, с. 378]. Анализируя эти события, Е.М. Примаков отмечает, что «…на смену общеарабской идее еще в прошлом веке пришли в арабском мире страновые национализмы». И что еще самое неожиданное, как указывает автор, исламские экстремисты ни в одной из стран «арабской весны» не возглавили демонстрантов[13, с. 379]. Но Запад, воспользовавшись ситуацией, стал применять ее в своих стратегических интересах и тем самым обострил положение в регионе и радикализировал исламские организации, что, в свою очередь, вызвало усугубление процесса политизации ислама.
Известный российский востоковед Р.Г. Ланда в работе «Политический ислам: предварительные итоги» обращает внимание на то, что за последние три десятилетия активность политизации ислама привела к масштабным движениям под его эгидой в афро-азиатском регионе и даже там, где мусульмане не составляют большинства. Далее автор указывает на фактор «исламской опасности» в странах Запада, что дает повод для самых разных толкований. Французский социолог О. Монжен проанализировал это состояние таким образом: «С целью выявить одну из самых страшных угроз для демократии и республики легко смешивались буквально все термины – традиционализм, фундаментализм, радикализм…» [7, с. 33].
Несмотря на то что и Запад, и Восток постарались изучить положение, глубже рассмотреть и систематизировать некоторые течения в исламе, отношение к этой религии остается неизменным. С конца 1990-х гг. острие исламистского движения все больше направляется против США, которых рассматривают как главного защитника мирового сионизма.
Развивая данную теорию, Р.Г. Ланда, ссылаясь на французского историка и специалиста по исламу Ж. Кепеля, утверждавший в 2001 г., что «исламистские движения вступили в фазу заката» [4, с. 9], считает, что он ошибся в своих выводах. «Его убежденность не поколебали даже трагические события 11 сентября 2001 года. Но вместе с тем, – пишет автор, – Кепель, конечно, во многом прав. Мир ислама, переживший за последнюю четверть истекшего столетия подлинно революционные сдвиги в политической, в меньшей степени социально-экономической жизни – особенно в Иране, Афганистане, Индии, Судане, Боснии, – нуждается в стабилизации, успокоении, осмыслении того, что произошло и продолжает происходить» [6, с. 12]. Проанализировав эту ситуацию, Кепель видит решение проблемы в возникновении «некой мусульманской демократии», способной «соединить культуру и религию с политическими и экономическими реалиями» [4, с. 321].
Отдавший полвека изучению ислама исследователь Ю.Г. Петраш в работе «Ислам» с позиций научного понимания проанализировал сложный феномен ислама, ибо «…только наука как инструмент добывания знаний о сущем, опирающихся на строго проверенные факты, ведет нас кратчайшим путем к истине» [12, с. 28]. Автор рассматривает злободневные вопросы, связанные с исламизацией политики. Анализируя исторические факты, автор еще раз подчеркивает, что эта религия веками использовалась в качестве политического инструмента. А сегодня радикальные исламисты извращают священные религиозные ценности для достижения разного рода темных целей и вожделений.
Проблема исламизации внутренней и внешней политики некоторых мусульманских государств продолжает занимать приоритетное место в трудах востоковедов. Парадоксально, что некоторые исследователи объясняют данный процесс началом модернизации, которая охватила государства Азии и Африки после обретения ими независимости: чем глубже модернизация, тем сильнее противодействие религиозных кругов, тем радикальнее их ответные действия. Эти страны стали перенимать опыт Запада в этом направлении. В связи с этим модернизация носила характер вестернизации, когда за основу трансформации общества были взяты западные общественно-политические ценности, что вызвало бурные дискуссии среди религиозных деятелей. Параллельно с модернизацией в этих странах начинается реформирование ислама. Ученый-востоковед З.И. Левин, анализируя реформаторскую концепцию в исламе, объясняет причины разногласий и раскола среди его последователей. Он указывает на фактор глобализации, на формирование нового мирового порядка, которые способствуют углублению противостояния восточной и западной систем ценностей. Все это приводит к сдвигу в духовной, психологической и культурной сферах на Востоке, что, в свою очередь, способствует политизации религии, особенно в мусульманском мире [9, с. 225].
Исследователи, сравнивая исламистов и правоверных, отмечают прежде всего политический характер движения первых (исламизм). Они утверждают, что исламизм – не религиозное движение. Они объясняют данное высказывание тем, что исламисты не призывают к реформам религии, а требуют изменения ее роли в жизни общества. При этом исламизм не признает как идеологию государства, так и политику существующего режима. Исламисты считают, что мировой порядок ущемляет положение стран «третьего мира», особенно мусульманских. Отсюда и отрицательное отношение к ведущим странам, поддерживающих и направляющих эти порядки.
Следует отметить исследование М.С. Мейер «Историческая динамика исламской цивилизации». Известный специалист в области ислама и его влияния на мировую политику, проанализировав этапы формирования и развития ислама, приходит к выводу, что в последние десятилетия XX – начале XXI в. наблюдается консолидация независимых национальных государств, открывшая новый этап современной эволюции мусульманского мира, который отличается подъемом исламизма и исламского фундаментализма, что приводит к конфликту мнений относительно роли ислама в развитии современных мусульманских обществ [10, с. 20].
Чрезвычайно важны для исследования данной проблемы работы известного российского политолога, знатока ислама Г.И. Мирского. В контексте изучаемого вопроса Г.И. Мирский отмечает, что ни об одной другой религии не говорят и не пишут так много, как об исламе. «И дело не в том, что число мусульман в мире растет быстрее, чем число приверженцев других религий (более 1,5 млрд человек), а в беспрецедентной политической активности мусульманского сообщества», – отмечает автор [11, с. 41]. Свою позицию в отношении места исламского фактора в мировой политике он выражает несогласием с некоторыми давно бытующими представлениями о сущности взаимоотношений между Западом и миром ислама. При этом он указывает на ошибочность трактовки данной проблемы С. Хантингтоном о столкновении цивилизаций. Обращая внимание на такие трактовки, как «возрождение» или «пробуждение» ислама, Г.И. Мирский разъясняет: «Как религия, ислам никогда не умирал и не засыпал, поэтому он не может ни возродиться, ни проснуться. Можно говорить о подъеме самосознания мирового мусульманского сообщества, о выходе этого сообщества на международную арену» [11, с. 42]. Автор в своих трудах особое внимание уделяет причинам подъема мусульманского радикализма, экстремизма, терроризма и считает несостоятельным объяснить эти процессы сугубо экономическими причинами. Известно, что террористы – выходцы из Египта, Саудовской Аравии и других арабских стран происходят из образованной и материально обеспеченной среды, следовательно, причины необходимо искать в чем-то другом. По мнению Г.И. Мирского, «…они лежат в основе того, что называется "исламским фундаментализмом"» [11, с. 44].
Многие исследователи, в том числе и Г.И. Мирский, считают, что возмущение мусульман вызывает конкретная американская политика в целом в мире ислама, и в частности в странах Ближнего и Среднего Востока. Мусульмане намного острее и непосредственно ощущают последствия американской политики, чем прочие народы, что и вызывает радикальность их ответных действий. Их возмущает настойчивость американцев навязать свои порядки, которые противоречат их цивилизационному фундаменту. Под лозунгом установления демократии и защиты прав человека они стремятся укрепить свои позиции в том или ином регионе, который представляет для них жизненно важный интерес.
Как соотносится Россия с исламским регионом? Ответ на этот вопрос дает В.Я. Белокреницкий в работе «Исламский мир и его значение для современной России». Россия является одним из пяти государств, имеющих статус наблюдателя в самой крупной организации – Исламская Конференция, в состав которой входят 57 стран четырех континентов – Азии, Африки, Америки и Европы. Россия получила этот статус в 2005г., став первой крупной страной среди наблюдателей. Что касается стран Ближнего исламского зарубежья, то есть участники из СНГ. Среди них выделяется как крупный торговый партнер России Казахстан, затем Азербайджан, Узбекистан и др. Так, по показателям 2004 г., общий объем торговли с шестью ближними мусульманскими странами составлял 11 млрд. долл., а со всем исламским миром он равнялся приблизительно 26–28 млрд. долл. [3, с. 13]. С одной стороны, это и высокие показатели, если учесть, что предпочтения в основном делаются в сторону Европы и Запада, Китая и Индии, с другой – конечно, низкие. Снижение торговли с мусульманскими странами – членами СНГ объясняется геополитическими переменами, которые произошли с распадом СССР.
Автор указывает, что «…несмотря на снижение геоэкономического значения ближнего исламского пояса для России, его геополитическая роль остается весьма значительной» [3, с. 14]. Обращает внимание на то, что Россия образует с исламским миром к югу от ее границ сплошное, не имеющее естественных барьеров, культурно-гуманитарное пространство, территорию распространения русского языка и литературы, страты общих традиций в социальной, ментальной и политической сферах. Необходимо также отметить, что Россия связана с этим миром своими мусульманскими ареалами – южным Предуральем, Поволжьем и Северным Кавказом. В России проживают более 15 млн мусульман, что составляет 9% населения. Все эти факторы придают особое значение связям России с мусульманским миром в целом, кавказским и центрально-азиатским ареалами в частности [3, с. 13].
Процессу исламизации политики посвящены работы многих зарубежных ученых. Известный французский политолог-востоковед, исследователь политического ислама О. Руа, анализируя процесс зарождения и развития исламизма и влияние глобализации на ислам, приходит к выводу, что «…реисламизация, охватившая современный мусульманский мир, – это составная часть и следствие процесса аккультурации, то есть вытеснение традиционных культур вестернизацией» [14, с. 83]. Он обращает внимание на процесс национализации ислама, объясняет это тем, что крупные исламистские движения отказываются от международной деятельности, стараясь концентрировать свое внимание на внутриполитических проблемах, при этом они превращаются в националистическую силу. Данный процесс автор показывает на примере Ирана, где происходит «национализация исламизма». Указывает на тот факт, что иранский исламизм перестает поддерживать шиитов в соседних государствах региона. А в борьбе против движения «Талибан» в 1990-е гг. сотрудничал даже с США и Россией. Национализм иранских исламистов автор объясняет деятельностью властей, которые приоритетными считают интересы государства-нации, реальность. Он считает, что стирание границы между национализмом и исламизмом помогает сплочению светских националистов и исламистов. Но, с другой стороны, такое слияние способствует расширению политического пространства исламистов [14, с. 176].
Американский ученый Т. Фридман объясняет отсталость «третьего мира» в процессе глобализации изъянами его культуры. Особое «огорчение» он испытывает перед культурной отсталостью мусульманского мира. По его мнению, ислам принципиально не способен к глобализации, т.е. к усвоению инородных духовных ценностей. «Арабская молодежь негативно относится к Западу только потому, что "неверные" живут лучше "людей Бога". Исходя из этой установки, она воспринимает себя авангардом человечества и призывает к уничтожению "неверных"» [15, с. 480]. Российские историки А. Хазанов и В. Ушаков выражают свое несогласие с выводами Фридмана. Ссылаясь на исторические факты, они объясняют свои разногласия с Фридманом следующим образом: «В период существования халифата в VIII–XII вв. мусульмане переняли эстафету интеллектуальной культуры античного мира; арабские ученые показали высочайшие достижения в науке и искусстве». Далее российские ученые утверждают, что сегодняшние проблемы, связанные с некоторой стагнацией на Ближнем Востоке, объясняются активной интервенцией Запада в этот регион, а не, как считает Фридман, исламским догматизмом [19, с. 126]. Общеизвестно, что США ведут бескомпромиссную борьбу в этом регионе со странами, которые противоречат их позиции, стратегии. Страны, отказывающие в унификации, приобщении к процессу глобализации, становятся главной мишенью США и транснациональных корпораций.
Влияние информационных технологий, которые становятся главным политическим и экономическим ресурсом в современных международных отношениях, рассматривает профессор Гамбургского университета К. Хафед. Он считает, что в современном мире информационные технологии становятся главным политическим и экономическим ресурсом, что СМИ создают множество ошибочных и односторонних стереотипов, которые искажают образ Запада в мусульманском мире и образ исламского мира на Западе: «В западных СМИ преобладает тенденция отождествлять ислам с фундаментализмом, фундаментализм – с терроризмом, а политическое насилие интерпретируется без учета его социального и политического контекста» [18, с. 123].
Французский политолог и арабист, директор французского центра археологии и общественных наук в Сане Ф. Бюрга характеризует новейшие тенденции в революции исламизма в западных оценках этого феномена. В работе «Лицом к лицу с политическим исламом» он указывает, что большинство западных аналитиков ищут корни многочисленных актов насилия на Ближнем и Среднем Востоке прежде всего в религиозном факторе, характеризуя исламизм как проявление исключительно религиозного фундаментализма, враждебного к демократии, западным ценностям и нетерпимого к другим религиям [2, с. 112]. Ф. Бюрга считает такой подход серьезной методологической ошибкой. Он рассматривает исламизм прежде всего как политический феномен, формы которого в первую очередь определяются внутренними и международными политическими факторами. В контексте внутриполитической борьбы насилие со стороны оппозиции чаще всего порождается насилием со стороны правящих режимов.
При рассмотрении международного аспекта исламского фактора многие западные аналитики игнорируют роль внешней политики Запада в появлении исламизма и использование им методов насилия. После окончания холодной войны исламская угроза заменила коммунизм в качестве нового глобального противника Запада. И чем больше Запад преувеличивал исламский фактор в средствах массовой информации, пропагандируя его как угрозу мировому сообществу, тем жестче оказывались ответные действия исламистов. Предпочтительная поддержка Западом Израиля в палестино-израильском конфликте, воздушные удары и экономическая блокада Ирака, затем ввод американских войск в эту страну под видом поиска оружия массового уничтожения вызвали и продолжают вызывать возмущение многих людей в арабо-мусульманском мире и инициируют ответные действия, считает французский исследователь Ф. Бюрга. Он рассматривает исламизм как эффективную реинкарнацию старого арабского национализма, облеченного в более близкие населению формы. «Религиозный язык более подходит для выражения националистических чувств, чем привнесенные концепции» [2, с. 114].
Итак, во второй половине 90-х гг. XX – начале XXI в. выделяются основные тенденции развития исламизма в странах исламского ареала: укрепление авторитарных режимов в большинстве стран Ближнего и Среднего Востока, отразивших фронтальное наступление исламизма; политическое и идеологическое расслоение внутри самого исламизма; медленное изменение западных подходов к оценке исламизма – при сохранении доминирующих позиций тех, кто рассматривает исламизм как раковую опухоль в теле исламского мира и главный источник роста насилия, растет число последователей и аналитиков, которые подчеркивают культурологические аспекты исламизма, указывает роль правящих режимов в эскалации насилия.
Исламизм сложился в борьбе с Западом, это вызов, брошенный Западу, считают многие востоковеды, в частности специалисты по исламу. Чтобы снять противостояние исламизма и Запада, необходимы значительные изменения в восприятии друг друга, в позиции и поведении сторон. Для достижения консенсуса в отношении современной цивилизации Запад должен основываться на общих ценностях и формироваться исходя из культурного сотрудничества вместо одностороннего навязывания одной цивилизационной модели, как это происходит в настоящее время [19, с. 125].
Запад должен отказаться от пагубной идеи, что он обладает вечной монополией на производство и распространение современной цивилизации, и безоговорочно признать, что универсальные ценности содержатся и в культурном, и в историческом опыте незападных обществ.
1. Baryshnikov D.I. Konflikty i mirovaya politika [Tekst] / D.I. Baryshnikov. - M.: Vostok-Zapad, 2008.
2. Byurga F. Licom k licu s politicheskim islamom [Tekst] / F. Byurga. - M.: Nauchnaya kniga, 2003.
3. Belokrenickiy V.Ya. Islamskiy mir i ego znachenie dlya sovremennoy Rossii [Tekst] / V.Ya. Belokrinickiy // Rossiya i islamskiy mir. - M.: Kraft+, 2010. - S. 12-17.
4. Kepel' Zh. Dzhihad: ekspansiya i zakat islamizma [Tekst] / Zh. Kepel'. - M.: Ladomir, 2004.
5. Kuvaldin V.B. Global'nyy mir: ekonomika, politika, mezhdunarodnye otnosheniya [Tekst] / V.B. Kuvaldin. - M.: Magistr, 2009.
6. Landa R.G. Politicheskiy islam: predvaritel'nye itogi [Tekst] / R.G. Landa. - M.: IBV, 2005.
7. Landa R.G. Kul'turno-istoricheskaya pochva islamskogo ekstremizma [Tekst] / R.G. Landa // Islamskiy faktor v istorii i sovremennosti. - M.: Vostochnaya literatura, 2011. - S. 28-41.
8. Levin Z.I. Sovremennyy islam: reformatory - obnovlency i ohraniteli [Tekst] / Z.I. Levin // Blizhniy Vostok i sovremennost' [Tekst]. - M.: IIIiBV, 2003. - S. 85-98.
9. Levin Z.I. Reforma v Islame. Byt' ili ne byt'? [Tekst] / Z.I. Levin. - M.: Institut vostokovedeniya, 2005.
10. Meyer M.S. Istoricheskaya dinamika islamskoy civilizacii [Tekst] / M.S. Meyer // Islamskiy faktor v istorii i sovremennosti [Tekst]. - M.: Vostochnaya literatura, 2011. - S. 18-28.
11. Mirskiy G.I. Islam, islamizm i sovremennost' [Tekst] / G.I. Mirskiy // Islamskiy faktor v istorii i sovremennosti [Tekst]. - M.: Vostochnaya literatura, 2011. - S. 41-47.
12. Petrash Yu.G. Islam [Tekst] / Yu.G. Petrash. - M.: Respublika, 2005.
13. Primakov E.M. Blizhniy Vostok na scene i za kulisami [Tekst] / E.M. Primakov. - M.: Rossiyskaya gazeta, 2012.
14. Rua O. Globalizirovannyy islam [Tekst] / O. Rua. - M.: Aspekt Press, 2002.
15. Fridman T. Ploskiy mir: kratkaya istoriya XXI veka [Tekst] / T.Fridman. - M.: AST, 2007.
16. Fukuyama F. Konec istorii i Posledniy chelovek [Tekst] / F. Fukuyama; per. M. Levina [Tekst]. - M.: AST, 2004.
17. Hantington S. Stolknovenie civilizaciy [Tekst] / S. Hantington. - M.: AST, 2003.
18. Hafed K. Zapad i islam v sredstvah massovoy informacii. Osnovy novoy mezhdunarodnoy kul'tury obscheniya [Tekst] / K. Hafed; per. F. Lebedeva. - SPb.: Litera, 2000.
19. Hazanov A. Globalizaciya s chelovecheskim licom [Tekst] / A. Hazanov, V. Ushakov // Obozrevatel'. - 2006. - № 10. - S. 122-127.
