from 01.01.2021 until now
Moscow, Moscow, Russian Federation
VAC 12.00.02 Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
VAC 12.00.10 Международное право; Европейское право
VAC 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
VAC 12.00.14 Административное право; административный процесс
UDK 34 Право. Юридические науки
UDK 34.05 Сравнение прав
GRNTI 10.07 Теория государства и права
BBK 60 Общественные науки в целом
BBK 6 ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
BBK 670 Общая теория права
In the analyzed work, a study is conducted in the historical and legal prism of the exotic state of Saint Lucia as a part of the Caribbean. The research covers various periods of active modification of the state-legal reality of the island legislation. On bases of the research, various perspective and retrospective aspects of the geopolitical influence on the coast of the region were reflected, as a result of which such a complex and ambiguous product was formed, combining many heterogeneous phenomena.
Saint Lucia, Caribbean, mixed jurisdiction, Anglo-American law, French legal model, judicial rulemaking
Государство Сент-Люсия представляет собой унитарное территориальное образование, расположенное на архипелаге Малых Антильских островов в Карибском море. Первое упоминание субрегионального побережья в мезоамериканских территориях датируется 1502 годом, когда европейскими поселенцами шло освоение вновь открытой земли в канун Дня святой Люсии, откуда произошло и название будущего государства.
На протяжении XVI – XIX вв., начиная с периода колонизации этого острова Карибского бассейна, он претерпевал существенные попытки реформирования и реконструкции форм поселенческого устройства и местной системы обычного права. Первоосновой создания стабильных межнациональных отношений признается «Соглашение французских миссионеров с неконтактными племенами»[1] о создании нейтральной территории в 1643 г. [2]. Спустя примерно сто лет, уже в период с 1718 по 1730 гг. случился главный поворот в истории Карибского ландшафта в результате разрешения острой проблемы размежевания территории между вертикально-интегрированными Вест-Индской и Ост-Индской компаниями европейских держав-метрополий, обеспечивавших распространение торговых отношений на все Карибское побережье. Однако лишь в 1748 г. консенсус был достигнут путем заключения в Экс-ла-Шапель «Ахенского договора», согласно которому британской Короне в ходе конфликтов за гегемонию возвращалось право на управление заморскими территориям Карибского бассейна, включая владение территорией Сент-Люсии, но с условием обеспечения французами нейтралитета [3].
Впоследствии после перехода Сент-Люсии под английскую юрисдикцию происходит планомерное принятие прокламаций местными властями с целью обеспечения и защиты правовых притязаний английский подданных. В связи с этим в ряде островных территорий утвердилась слабо воспринимаемая англосаксонским реализмом правовая идеология и концепции франко- голландских подходов, завезенных Вест-Индской компанией, по отношению к племенным интересам местного населения.
В 1795 г. после перехода Генерал-губернатору Аберкромби административных функций по управлению островом Сент-Люсия был взят курс на упразднение господствовавшего здесь ранее французского колониализма и управленческой системы. Но как только британская схема была введена в действие, она была признана малоэффективной, в том числе в силу политической обстановки и продолжающего эффекта применения французских законов и обычаев [4].
Планомерное интегрирование в британскую систему Карибских островов, включая Сент-Люсию, привело к основанию крупных сахарных поместий с купеческими артелями (торговые владения Роуз Холл, поместье Уорренов и др.). Постепенно заморские территории становились объектом коммерческого интереса британцев, в результате которого возникла потребность со стороны крупных торговых компаний совместно с плантаторами обеспечивать рабочей силой неосвоенные объекты и территории. Кроме того, происходило существенное демографическое сокращение коренного населения в результате распространения новых заболеваний и инфекций, завезенных белыми колонизаторами. В тех условиях это давало возможность обеспечения экстенсивной работы на всей территории Карибского бассейна и привело к закреплению института плантационного рабства с последующим насильственным перемещениям чернокожих рабов из Африки [5].
Развитие торговых связей стимулировало активное совершенствование сферы частноправового регулирования, в том числе простимулированное отменой системы рабовладения в 1834 г. и переходом к применению наемного труда с развитием новых форм договорных правоотношений в различных островных территориях. Отсюда возникла потребность в последовательной кодификации совокупности норм соответствующих отраслей законодательства, с необходимостью унификации сложившейся в регионе системы подходов государственного управления и правового регулирования, что привело к включению Сент-Люсии с 1838 в состав Наветренных островов и утрате собственной системы среди ряда колоний.
Вероятно, что в сложившихся реалиях смешанная (гибридная) правовая система острова Сент-Люсии в колониальный период представляет собой результат многовековой и широкоформатной консолидации юридических англицизмов, британских правовых трансплантатов и частной рецепции французского (прежде всего, ордонансного) права. Но в то же время Сент-Люсия, в отличие от других государств Карибского бассейна, смогла длительный период сохранить традиционное цивилистическое (континентально-романское) право в условиях непоследовательного впитывания обычного и англосаксонского общего права.
Это касается прежде всего действовавших норм гражданского права и судопроизводства по частным искам в Сент-Люсии, систематизация которых на континентальный манер была завершена в 1879 и 1882 гг. соответственно. Успешная «доместикация» привнесенных частноправовых традиций континентального права в юрисдикции Сент-Люсии была обусловлена целым рядом факторов. Одним из них являлась тесное взаимодействие с континентальными государствами в торговых отношениях. По мнению ученого-цивилиста Дэвида Энтони, устойчивое развитие и преемственность гражданского законодательства в Сент-Люсии может быть обусловлена тем первичным впитыванием романо-германской правовой культуры, посредством которого прочно укоренилась статутная база и цивилистические концепты к моменту перехода острова под юрисдикцию Великобритании в 1814 г. И даже позднее новая британская администрация Сент-Люсии не стремилась вносить резких изменений в сложившуюся правовую традицию и природу гражданского и торгового законодательства. Специализированные правовые комиссии, наоборот, пытались адаптировать ситуацию во взаимосвязи с французскими кутюмами и юридическими источниками прошлых владельцев острова, нередко подчеркивая в судебной практике их преюдициальное значение [6].
В колониальной правовой доктрине отмечается, что одним из главных факторов сохранение различных юридических практик являлся процесс «правовой инженерии», выраженный в длительной и точечной обработке правового материала и местного права специализированной комиссией при Генерал-Губернаторе острова Уильяме Де Во и Верховным судьей Джеймсом Армстронгом. Рабочая комиссия кодификационные работы с использованием английских версий применила гражданско-процессуальное право и материальное право Квебека, как яркого представителя гибридной системы. Этот процесс был завершен в 1879 году в виде создания отдельных кодексов для Сент-Люсии. Таким образом посредством гибких изменений и правовых реформ были сохранены правовые традиции Сент-Люсии как страны смешанной юрисдикции [7].
Однако неоднозначность подходов к французскому юспозитивизму существовала в различных вопросах правоприменительной практики толкования британских статутов, о чем свидетельствует указ британской метрополии о перерегистрации органических законов и отдельных указов Франции. Вероятно, концепция экстерриториальности, согласно которой английские подданные являлись носителями исключительно своего, т.е. общего права, а значит имели возможность массово завозить свое право и обычаи вот вновь открытые территории, что имело значение и в Сент-Люсии. Однако, как подчеркивал английский правовед XVIII века У. Блэкстоун, такая трактовка должна быть взвешенной и аргументированной, поскольку данная практика носит казуальный характер в зависимости от возможности применения и её востребованности в новых землях [8].
Иначе обстоит ситуация с нормами британского публичного законодательства, которые смогли прижиться в период трансформации правовой юрисдикции. Первоначально вся общая система государственно-правового регулирования сводилась к изданию отдельных указов Генерал-губернаторов заморских земель и отдельных статутов метрополии. Но в ходе анализа различных юридических коллизий по результатам рассмотрения дела «Кэмпбелл против Холла» 1774 г. с целью предотвращения налоговых бунтов североамериканского населения, королем Георгом III при участии Суда королевской скамьи было сформулировано ряд требований к механизму колониального регулирования. Так была разработана концепция создания законодательных органов в ряде территорий американского материка. Исходя из споров о компетенции, король мог издавать декреты и распоряжения, не противоречащие фундаментальным принципам общего права. Также была установлена общая практика для всех колоний по определению статуса свободного человека, в том числе в Карибском регионе, которая устанавливала критерий свободы по месту рождения, а также толкование статуса по принадлежности к несвободным местным жителям в силу племенных устоев.
Изменения, направленные на обеспечения деволюции государственных полномочий, создали практику, согласно которой акты парламента Великобритании без последовательного взаимодействия с законодательным органами доминионов и колоний не могли вступать в законную силу. Данным фактом закреплялось право зависимых территорий в Карибском регионе формировать свою устойчивую правовую систему с местной спецификой, но с учетом традиций общего права [9].
Выстроенная модель законодательных советов в островных Карибских государствах, созданная при поддержке колониального центра, становилась оплотом лоббирования отдельных частных интересов. Уточним, что состав законодательных советов включал как правило не менее пяти крупных плантаторов острова, которым была необходима протекция и лояльность Ост-индской торговой компании для выхода на мировой рынок.
По мнению британского политика-консерватора Вильяма Мюррея, необходимость использования поселенцами принципа lex personalis возникает только до момента отсутствия возможности применять местное право и обычаи в колониально-зависимых территориях, тогда как в другом случае действует принцип lex loci, подчиняющий лицо местному правопорядку.
В действительности иностранное право не всегда было способно отражать существующие реалии, поскольку новые подданные завоеванных территорий не только не знали британских законов завоевателей, но и не были способны воспринимать сложные правовые конструкции common law в связи с барьерами и спецификой примитивного правосознания и устоями племенного общества [10].
Приведем в пример колониальный Уголовный кодекс Сент-Люсии 1889 г., составленный британскими чиновниками в традициях системы общего права, который последовательно впитывал в себя нормы статутного и прецедентного права, апробированных Правовыми комиссиями метрополии в разных заморских территориях и колониях (в частности, в Индии, Канаде и Австралии) [11].
Так, в содержательной части УК 1889 г., разработанного с участием ямайского судьи Райта, были отражены основные черты английской юридической техники и правовой стилистики. Уголовное законодательство имело, по сути, казуистический характер. Понятие и формы вины рассматривались как факультативный элемент состава преступления при квалификации ряда особых тяжких преступлений. Уголовный кодекс прямо разрешал применение смертной казни в качестве наказания за государственную измену и убийство с особой жесткостью. На конституционном уровне гарантировалось рассмотрение дела с участием суда присяжных, позаимствованной в систему Сант-Люсии из метрополии.
Тем не менее, правовая система острова Сент-Люсии не смогла избежать проблем, связанных с дефектностью публично-правовых институтов, поскольку преобразования отдельных источников и институтов права приводили к внутренним конфликтам в колониях. Однако в отличие от иных отраслей права система частноправового регулирования удачно ассимилировалась и функционировала вплоть до принятия билля о поправках 1956 г., который создал сложные правовые коллизии в результате инкорпорации институтов и категорий общего права, что усложняло применение местного Гражданского кодекса.
В ряде стран Карибских островов, включая Сент-Люсию, были введены правовые институты, составляющие часть имперского права, включая институты договорного и деликтного права, фиктивные сделки, траст и др. Впоследствии сформулированные оговорки прямо запрещали использовать в судебной деятельности практику интерпретации в странах французской правовой модели. Кроме того, вышеуказанный билль метрополии вводил запрет на толкование некоторых статей и смежного понятийного аппарата в контексте правоприменительной практики и статутов французского Квебека [12].
Более того, практика судебного нормотворчества при рассмотрении ряда категорий дел в колониальных судах привела к распространению обновленного подхода на основе прецедентов по торгово-экономическим спорам, как например дело «Helenair Corporation» и ряд аналогичных дел. Общеколониальная тенденция привела к утверждению подхода в корреляции с юридическими новеллами колонизаторов, поэтому и суды Сент-Люсии стали руководствоваться исключительно доктринами общего права в ходе отправления правосудия.
Однако складывавшаяся практика не всегда была способна обеспечивать эффективность управленческой системы островного государства. Так, сложившийся «правовой тупик» в деле «Ноэлины Марии Проспер против Фредерика Проспера и Дженнифер Реми», Суд королевской скамьи решает применить ретроспективную оговорку в отношении к правовому пространству Сент-Люсии [13]. Согласно фабуле данного дела, рассматривались ключевые вопросы признания действительными сделок с объектами недвижимости, находящейся в совместной собственности супругов. По итогам рассмотрения кейса было принято решение органом юстиции в качестве суда высшей инстанции (res iudicata)[2]. Так было сформулировано судебное толкование, которое позволило судьям при возникновении сомнений в интерпертации ГК Сент-Люсии прибегать к использованию правоприменительной практики компетентных органов Квебека и Франции с целью гармонизации подходов в судебной практике.
После окончательной отмены в конце XX века колониальной системы в Карибском бассейне вышла на первый план проблема самоопределения и оформления независимой правовой системы. Однако суверенитет далеких островов не смог приобрести свою исключительность, поскольку зарождающиеся «независимые государства» не смогли в постколониальный период самостоятельно создать оригинальную правовую систему, полностью порвав с британским юридическим прошлым. Так, проект ныне действующего Основного закона (конституционной хартии) Сент-Люсии 1979 г. был разработан за год до этого на Лондонской конференции, где рассматривался вопрос будущего суверенитета данной территории.
Конституция Сент-Люсии отразила в себе основные черты британского конституционализма, закрепив в качестве основной формы правления парламентскую монархию по аналогии с Вестминстерской моделью. Государственная власть Сент-Люсии должна была традиционно опираться на конституционно-правовые устои, включавшие режим разделения властей между двухпалатным парламентом (сенатом и палатой собрания), королевой Великобритании в лице генерал-губернатора, возглавлявшего исполнительную вертикаль власти, и органами судебной власти.
После вхождения Сент-Люсии в качестве равноправного члена в «Организацию государств восточной части Карибского моря», ее правовая система была подчинена наднациональной юрисдикции Восточно-карибского Верховного суда. В действительности Конституция, разработанная английскими юристами, в силу местных островных традиций и сложности социально-экономического устройства острова, не смогла в полной мере разрешить множества накопившихся проблем, связанных с институтом защиты прав человека. Это было вызвано ограничительными формулировками, которые способствовали появлению огромного количества пробелов в действующем законодательстве Сент-Люсии. Такой подход вызвал множество вопросов к судам Соединенного Королевства, которые в соответствии с положениями конституционного законодательства усложнили право на судебную защиту в вышестоящих инстанциях при рассмотрении различных дел о правах человека [14]. Это в свою очередь побудило Карибский регион создавать свою наднациональную систему правосудия с целью защиты и гармонизации правовых подходов.
Таким образом, можно заметить гибридный (смешанный) характер правовой системы Карибского региона и сложносоставную конструкцию национальной системы острова Сент-Люсии. Посредством макроанализа обычно-правовых устоев исследуемого региона и отдельных аспектов его правового механизма можно установить сочетание многообразных эклектических правовых подходов, направленных на попытки доместицирования разнородных правовых категорий и институтов права метрополии. Попытки перестройки постколониального законодательства Сент-Люсии далеко не всегда успешно заканчивались гармонизацией действующих правовых норм, и нередко способствовали созданию сложных правовых коллизий, создававших объемное пространство дефектов и пробелов. Переориентирование отдельно взятого правового института или юридической конструкции заняло очень длительный путь в контексте уже сложившихся правовых обычаев и правовой парадигмы с целью эффективного воплощения накопившегося за столетия правового опыта.
В отношении политико-правовой судьбы острова Сент-Люсия сложно дать однозначный ответ или предложить финальную оценку юридической типологии национальной системы, но возможно предположить постепенную интеграцию местного права в рамках регионального союза Карибского бассейна.
[1] «Неконтактные племена» – это народы, которые в силу своих племенных устоев и географического расположения не поддерживают контактов с цивилизацией и внешним миром в целом. В Карибском регионе такие племена нередко представляют часть малочисленных народов, в связи с чем государственные и международные организации не имеют возможности полноценно определить численность данной группы народностей или охарактеризовать их образ жизни [1].
[2] Положение, в соответствии с которым окончательное решение полномочного суда является обязательным для сторон спора и не может быть пересмотрено.
1. Indigenous Peoples in Voluntary Isolation and Initial Contact in the Americas: Recommendations for the Full Respect of Their Human Rights / Inter-American Commission on Human Rights. 30 December 2013.
2. Marchuk V.N. Evolyuciya konstitucionnyh osnov v Britanskoy Vest-Indii (XVII - XIX vv.) // Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Yuridicheskie nauki. 2006. №2. S. 70-75.
3. Olson J.S., Shadle R. Historical Dictionary of the British Empire. Greenwood Press, 1996. R. 1095-1099.
4. Patchett K.W. Legal problems of the mini-State: The Caribbean experience // Cambrian Law Review. 1975. Vol. 57. P. 48
5. McDonald R. The economy and material culture of slaves: Goods a. Chattels on the Sugar Plantations of Jamaica and Louisiana // Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1994. Vol 51, P. 259.
6. Yashina M.V. Kolonial'naya ekspansiya Francii v Karibskom basseyne (XVII - XVIII vv.) // Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Mezhdunarodnye otnosheniya. 2001. №1. S. 92-102.
7. Albert Fiadjoe, Justice Michael de la Bastide Commonwealth Caribbean Public Law (Commonwealth Caribbean Law) / Published in New-York by Routledge-Cavendish Press, 2008. P. 376
8. Sir William Blackstone. Commentaries on the Laws of England (1765-1769). NJ: Lawbook Exchange, Oxford. 2007. P. 48.
9. White D. Some Problems of a Hybrid Legal System: A Case Study of St Lucia // International & Comparative Law Quarterly by Cambridge University Press. 1981. Vol. 30. P. 862-875.
10. Fuller R. Anatomy of the Law. Harmondsworth: Penguin, 1971.
11. Trikoz E.N., Krasheninnikova N.A. Sravnitel'noe ugolovnoe pravo (Indiya). M.: Yurayt, 2020.
12. Floissac V. The interpretation of the civil code of Saint Lucia // Éditions de l’Université d’Ottawa. 1983. Vol. 14. R. 348.
13. Hall C.G. A legislative history of vagrancy in England and Barbados // Contemporary Caribbean Legal Issues. Cave Hill, Barbados: UWI, 1997. No 2.
14. Kelsen H. General Theory of Law and State / Trans. by H. Wedber. New York: Russel and Russel, 1961.
