graduate student
graduate student
The article's purpose is to assess the response actions taken by the British Empire and the current Chinese government to stop the Hong Kong protests, as well as to identify the "inherited" reasons that contribute to the persistence of protest activity. The author hypothesizes that the difference in the British Empire (before 1997) and the Chinese reactionary actions on public unrest formed the prerequisites for the continuation of protest activity in the region. Comparative, retrospective and normative scientific research methods were used in the article. The author analyzed the British and Chinese reactionary measures to the political demands of the Kowloon Peninsula residents, and also reviewed the law "On National Security in Hong Kong" adopted by mainland China. As a result, he came to the conclusion that the political concessions made by the British Empire during the long colonial period in Hong Kong could have formed among its inhabitants the conviction of the large-scale protests necessity to achieve their political demands. In turn, the current Chinese authorities' actions contradict Hong Kong people's beliefs and cause the rejection of "socialism with Chinese specifics". The article's theoretical significance lies in the identification of Hong Kong resident's specific behavioral attitudes "inherited" from English citizenship, which are one of the reasons for regular protests in the region.
Hong Kong, China, British Empire, Hong Kong National Security Act, protests
Введение
В настоящее время, говоря о Гонконге, современному исследователю сложно представить, что до 1997 г. нынешний Гонконг оставался британской колонией и все важные решения во внутренней и внешней политике принимались Британской империей. Гонконг представляет ученым и исследователям шанс изучить процесс «плавной политической ассимиляции» европейских капиталистических институтов, которые больше столетия формировались Британией в Гонконге, исследовать фактор влияния КНР, где провозглашен социализм с китайской спецификой.
Вместе с тем, события последних двух десятилетий показывают, что такого рода ассимиляция не может проходить безболезненно. Широкомасштабные протесты, регулярно охватывающие Гонконг, заставляют исследователей более детально рассматривать сложности при реализации так называемого принципа «одна страна – две системы», который направлен на плавное вхождение к 2047 г. региона в орбиту материкового Китая.
В данной работе авторы предпринимают собственную попытку анализа предпосылок политических процессов, протекающих в регионе с учетом протестной активности населения. Целью настоящей статьи является оценка действий, принимавшихся Британской империей и нынешним китайским правительством в качестве реакции на протесты в Гонконге, а также выявление «наследуемых» причин, которые способствуют сохранению протестной активности. Актуальность темы исследования подтверждается продолжающимися дискуссиями в исследовательских кругах по вопросу причин протестов. С учетом этого авторы выдвигают гипотезу о том, что разница в реакционных действиях Британской империи (до 1997 г.) и нынешних китайских властей формирует предпосылки к продолжению протестной активности в регионе.
Специфика исследуемой проблематики потребовала от авторов применения отдельной терминологии. В частности, в работе используется термин «политический протест», который в данной работе подразумевает проявления негативного отношения к политической системе САР Гонконг, а также действиям Пекина. Кроме того, используется понятие «одна страна – две системы», которое отражает политику Пекина в отношении Гонконга (эта политика позволяет в рамках одного Китая сохранить часть политических институтов капиталистического общества на отдельной территории). В данном случае рассматривается САР Гонконг[1].
Обзор научной литературы
Исследователи уделяют довольно пристальное внимание развитию ситуации в Сянгане. Проблематику интеграции Гонконг-КНР, возникающие в данном регионе протесты и их влияние на экономическое развитие особого административного района в своих работах затрагивали: В.В. Семенов, П.Ю. Цветов, Н.В. Веремеев, К. Пун, М.Д. Асмоловский, Т.А. Колпакова.
Ряд исследователей видят в качестве причин возникновения протестных настроений в гонконгском обществе несовершенство принципа «одна страна – две системы», который провозглашен в качестве основополагающего при воссоединении Гонконга с КНР. В качестве серьезных упущений отмечается сохранение чуждой китайской доктрины «делегированного представительства», при которой в настоящее время отсутствует сформированный механизм ответственности перед населением. Н.В. Веремеев [4, c. 107] отмечает, что одной из ключевых причин протестов в Гонконге является дефицит легитимности главы администрации Гонконга в глазах населения, соглашаясь при этом с позицией китайского исследователя Кит Пуна [14, с. 45-54], также указывающей на триггер легитимности в вопросе протестных выступлений. Тезис о легитимности выдвигается и О.В. Сивинцевой, которая рассматривает в своей работе триггер недоверия общества к власти после присоединения в 1997 г. и необходимость последней решить вопрос своей легитимации перед гражданами [11, с. 91]. Обозначенная проблема осложнилась действиями Британской империи, которая накануне передачи старалась по максимуму провести либеральные изменения политического режима [8, с. 111]. Кроме того, Н.В. Веремеев [4, с. 115] отмечает прямую взаимосвязь межфракционной борьбы в руководстве Китая и политической ситуации в САР.
Наряду с этим, ученые при анализе протестов в регионе также апеллируют к социальным ожиданиям рядовых жителей перед властью и идентичности гонконгцев. Так, В.В. Семенов и П.Ю. Цветов [10, с. 86] в своей работе отметили, что «…в основе протестных движений в этом административном районе в большей степени проявляется конфликт идеала с реальностью, несовпадение представлений большинства населения о своих гражданских правах в рамках автономии с действиями официального Пекина…». М.Э. Никитин [9, с. 60] приходит к выводу об определяющей роли гражданской идентичности в нарастающей конфронтации Пекин-Гонконг. Данные тезисы также подтверждают имеющиеся «шероховатости» в принципе «одна страна – две системы», а также заставляют обратить внимание на более глубокие мотивы к проявлению недовольства населения. Несовершенство административно-политической системы, а также непопулярные действия руководства накладываются на сформированные социальные ожидания. Р.В. Данилова также отмечает, что фактор долгого британского подданства в условиях колонии оказал влияние на позиционирование Гонконга как наиболее демократичного и прозападного региона [5, с. 84].
Более того, ряд исследователей, некоторым образом объединяя данные факторы, приходят к выводу о проблеме сосуществования разных политических режимов: ведь до 1997 г. Гонконг развивался по демократическому пути, а затем Пекин приступил к «насаждению социализма с китайской спецификой». Так, М.Д. Асмоловский и Т.А. Колпакова [2, с. 29-30] отмечают, что «…стремление же правительства КНР укоренить китайскую социально-коммунистическую идеологию, порождает закономерный протест со стороны значительной части гонконгцев».
Вместе с тем заявленная тематика данной статьи требует дополнительных исследовательских изысканий.
Методы
Авторами в статье применялись ретроспективный, сравнительный, герменевтический методы исследования. Применение ретроспективного метода позволило оценить причины и развитие протестных настроений в гонконгском обществе, а также провести анализ действий, принимаемых Британской империей по отношению к населению Сянгана в ходе протестов. Сравнительный метод анализа применялся для выявления отличий реакционных действий КНР и Англии на требования протестующих в разные исторические периоды вплоть до настоящего времени. При его применении важное место занимало сравнение требований протестующих и их последующее удовлетворение со стороны властей. Дополнительную сложность для анализа составляла политика лавирования Пекина в отношениях с протестующими, что проявлялось в первоначальном удовлетворении требований, но впоследствии – корректировке позиции по отдельным запросам протестующих. Нормативный анализ использовался для оценки принятых Пекином нормативно-правовых актов в отношении САР Гонконг и, в частности, регулирующих сферу обеспечения национальной безопасности (закон «О национальной безопасности в Гонконге»), что позволило спрогнозировать дальнейший вектор усиления контролирующего влияния материкового Китая над «неспокойной административной единицей».
Политическое устройство Сянгана под эгидой Британской империи
В качестве переломного момента в истории, который оказывает влияние на современные политические процессы на полуострове, безусловно, можно рассматривать Первую опиумную войну 1840-1842 гг., а также Нанкинский мирный договор (1842 г.). «Пять китайских портов — Гуанчжоу, Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай — объявлялись открытыми для торговли и поселения англичан. Сянган (Гонконг), захваченный англичанами, переходил в вечное владение Англии. Таким образом Нанкинский договор создавал условия для колониального закабаления Китая капиталистической Англией» [7, с. 196].
Формирование политической системы Гонконга началось сразу после вступления в силу договора. На тот период времени система характеризовалась жесткостью и специфичными признаками управления колониальными государствами, что было обусловлено, в том числе, и соображениями безопасности. 5 апреля 1843 г. в Англии была утверждена «Гонконгская хартия». Тем самым была создана колония Сянган, а также прописывались права генерал-губернатора, который являлся главой Гонконга [3, с. 72-73].
Также для административного управления колонией создавался Законодательный и Административный Советы, учреждение которых было утверждено в «Генеральной директиве» от 6 апреля 1843 г., которая выступала дополнением к «Законам Сянгана». Административный Совет имел совещательные функции и долгое время включал исключительно англичан. Законодательный Совет со своей стороны имел большей частью номинальные функции и занимался утверждением уже принятых английских указов и нормативно-правовых актов, утверждением годового бюджета [3, с. 75].
Говоря о периоде формирования и функционирования основных органов управления колониальным Гонконгом применительно к теме статьи, стоит отметить периоды уступок Британской империи в отношении гонконгцев, которые, по мнению авторов, начали формировать политическое мировоззрение жителей Сянгана, проявляющееся в феномене современных политических протестов. В частности, стоит отметить, что исторически наиболее острым вопросом был допуск коренных жителей региона (гонконгцев) к участию в политическом управлении, а именно – отсутствие делегатов-гонконгцев в Административном и Законодательном советах.
С 1878 г. гонконгцы, применяя в качестве основного аргумента свою численность на полуострове, требовали от британских колониальных властей допуска к законодательной деятельности. Губернатор Хеннеси стал первым, кто допустил гонконгца У Тинфана в качестве неофициального члена в Законодательный Совет. Его последовательно сменили Хуан Шэн и Хэ Ци – выпускники английских учебных заведений [3, с. 77].
В Административный Совет китайцы не допускались значительно дольше. Переломным моментом, а также наиболее характерным примером протестных настроений в период колониального господства в Гонконге является Сянган-Гуанчжоуская забастовка, которая длилась с 19 июня 1925 по 10 октября 1926 г. и охватила британское владение Гонконг и англо-французскую концессию в Гуанчжоу [13, c. 100]. Британские империалисты в период забастовки непрерывно держали революционеров под угрозой военной интервенции, пытались сорвать забастовку различными провокациями. Сянган-Гуанчжоуская забастовка расшатала экономику Сянгана, значительно ослабила экономическое и политическое влияние Британии на Юге Китая, способствовала укреплению революционных предпосылок и базы для дальнейшей революции в Китае [1, с. 7]. В итоге в ходе Сянган-гуанчжоуской забастовки власти Сянгана назначили Чжоу Байцзюя неофициальным депутатом Административного Совета [3, c. 78].
Данные действия Британии и, в частности, наблюдавшаяся политика уступок были обусловлены и тем, что в тот период начинали проявляться центробежные настроения среди британской колонии. Для того чтобы нивелировать эти негативные моменты Лондон принял решение удовлетворить ряд требований гонконгцев. Наряду с этим немаловажным фактом имело значение формирование и развитие демократических ценностей в самой Европе, что оказывало непосредственное влияние на манеру управления в оставшихся колониях.
Такого рода послабления придавали импульс к дальнейшему участию коренных жителей в политическом управлении регионом, а также формировали довольно специфическое мировоззрение, включавшее культуру и практику требований в отношении колониального режима.
Анализ реакции на современные политические требования
жителей Гонконга со стороны материкового Китая
После возвращения Гонконга «в лоно Родины» наиболее яркими проявлениями протестной активности явились акции 2014 и 2019 г. Ход и причины этих общественных волнений широко освещались в мировых средствах массовой информации. Со своей стороны, авторы в данной статье ставят перед собой цель рассмотреть именно реакцию и меры, которые были приняты Пекином в ответ на требования протестующих. Для этого необходимо проанализировать предпосылки и причины протестов, а также требования митингующих. Также важно выделить среди них общие вопросы, проблемы, которые, возможно, не получили положительной реакции и не были решены со стороны властей материкового Китая, что может дать основания для дальнейшего прогноза возникновения общественного недовольства в среднесрочной перспективе.
Протесты 2014 г. в Гонконге, которые с легкой руки Адама Коттона[2] стали называться «революцией зонтиков», на тот период стали наиболее массовыми после присоединения в 1997 г. «В день воссоединения Сянгана с Китаем 1 июня 2014 г. студентами и движением "Оккупай Централ" были организованы протесты. В июле движение провело интернет-референдум, в котором приняли участие 800 тыс. чел. (более 10% населения), а в конце сентября на улицы вышли десятки тысяч студентов, требуя отставки главы Гонконга – Лян Чжэнъина. Звучали требования замены двухступенчатых выборов прямым голосованием» [6, c. 239].
Жители Гонконга после присоединения в 1997 г. неоднократно высказывали требования ввести прямые выборы главы исполнительной власти. Пекин принял их предложение, но с рядом существенных корректировок. В частности, реформа избирательной системы предполагала двухуровневый контроль: власти КНР намеревались утверждать и кандидатов, и победителя[3]. Данные ограничения привели к массовому недовольству, которое превратилось в «революцию зонтиков».
В ходе протестов официальный Пекин действовал и реагировал на требования митингующих сдержанно. В отличие от протестов 2019 г., не были осуществлены акции военного устрашения в виде накопления армейской силы на границах с САР Гонконг [12, с. 181]. Надежду протестующим также придало заявление официального Пекина о возможности проведения переговоров с оппозицией, которое в последующем было отменено в одностороннем порядке и привело к новому витку напряженности. Говоря об удовлетворении требований и, в частности, предоставлении населению Гонконга права на прямые выборы «один человек – один голос», можно с уверенностью сказать, что ни одна из сторон не вышла из «революции зонтиков» победителем. Законодательный совет Гонконга не утвердил изменения, принятые ПК ВСНП (так называемое Решение 831) в системе избрания главы исполнительной власти, а официальный Пекин со своей стороны сохранил действующую до акций 2014 г. выборную систему[4].
Следующим этапом в отстаивании жителями Гонконга собственных политических ценностей стали протесты 2019 г., катализатором которых выступило навязывание материковым Китаем законопроекта об экстрадиции за рубеж. Многие жители региона опасались использования Пекином данного закона для преследования лиц по «политическим соображениям», что создавало прямую угрозу для принципа «одна страна – две системы»[5].
Основными требованиями протестующих стали отзыв и отказ от дальнейшего рассмотрения «спорного законопроекта». В последующем протестующие выдвинули ряд требований: отказ от рассмотрения закона об экстрадиции, объективное расследование проявления жестокости полиции по отношению к протестующим, освобождение задержанных участников акции, отказ властей от характеристики протестов в качестве «беспорядков», проведение прямых выборов в Законодательный совет и главы администрации[6]. Мы можем наблюдать, что к изначальному требованию также, как и в 2014 г. подключаются требования на проведение прямых выборов – цель «революции зонтиков», которая не была удовлетворена со стороны Пекина. В ходе прошлых протестов КНР реализовала игру «с нулевой суммой»: не удовлетворила требования протестующих, сделала попытку внести изменения в избирательную систему на своих (заранее невыгодных для гонконгского населения) условиях, а также в итоге снизила градус напряженности на полуострове, не выполнив всех требований жителей.
Протесты 2019 г. имели еще один триггер для пекинского руководства. Последние акции проходили в условиях нарастающей конфронтации между Пекином и Вашингтоном. Администрация Си Цзиньпина неоднократно указывала на вмешательство иностранных агентов во внутренние дела Китая и, в частности, поддержку протестов в Сянгане[7]. Неоднократно звучали опасения, что в нынешних условиях Пекин может пойти на введение и применение военной силы для подавления столь массовых протестов в столь неудобное время на мировой арене. Дополнительным поводом для решительного подавления протестов стала вспышка новой коронавирусной инфекции, которая в последующем превратилась в мировую эпидемию.
В итоге, нынешняя глава исполнительной власти в Гонконге Кэрри Лэм пошла на уступки перед протестующими и «выбросила в корзину» проект закона об экстрадиции, а официальные органы отказались от формулировки «мятеж», использовав более мягкое с юридической точки зрения понятие «массовые беспорядки». Остальные требования также, как и в прошлый раз, остались неудовлетворенными.
Таким образом, эти две акции жителей Сянгана указывают на наличие основного долгосрочного требования, не получающего удовлетворения со стороны официального Пекина – введение изменений в избирательную систему САР, которые закрепили бы прямые выборы главы исполнительной власти и других органов политического управления. Пекин опасается, что в случае введения прямых выборов большинство получит антипекинский кандидат. Подтверждением решительности населения и возможности развития данной ситуации служат выборы в городские советы, которые прошли в 2019 г. По их итогам большинство получили продемократические силы[8]. В свою очередь, неудовлетворение Пекином требований протестующих приводит к новым антиправительственным акциям. Выходит, получается замкнутый круг? Но Пекин все же постарался найти выход и принял закон «О национальной безопасности в Гонконге».
Новый законопроект и новые реалии Гонконга
В настоящее время исследователям сложно спрогнозировать точные последствия, к которым приведет введение нового закона о национальной безопасности. Основные причины этого: а) непродолжительность его действия; б) возможный комплекс мер, который планирует Пекин исполнить, основываясь на новом нормативно-правовом акте, еще не реализован в полную силу. Однако первые шаги уже сделаны и позволяют предпринять некоторые попытки для анализа.
Как уже отмечалось ранее в работе, в качестве предпосылок для разработки и скорейшего принятия законопроекта можно рассматривать ряд специфических внешних и внутренних условий протестов 2019 г. К первой категории стоит отнести обострение международной политической обстановки ввиду развивающегося торгово-экономического противостояния Пекина и Вашингтона. Обвинения в адрес последнего неоднократно звучали с официальных китайских дипломатических трибун. Наряду с этим, столь масштабные протесты привели к коллапсу экономической сферы Гонконга, который является одним из международных финансовых центров Азии и с которым у бизнес-элиты самого материкового Китая сформировались устойчивые взаимосвязи[9].
К внутренним специфическим условиям можно отнести тот масштаб, который приобрели протесты. Многомиллионные забастовки стали самыми крупнейшими в новейшей истории Сянгана, что, безусловно, встревожило администрацию Си Цзиньпина. Также к категории внутренних предпосылок можно отнести распространение вируса COVID-19, что также подстегивало принятие решительных мер для снижения напряженности в регионе.
Можно с уверенностью говорить, что новый законопроект принимался в специфических условиях. Утром 30 июня 2019 г. Постоянный комитет ВСНП единогласно принял проект закона «О национальной безопасности в Гонконге». Во второй половине этого же дня новый закон был добавлен в третье приложение к «Основному закону особого административного района Гонконг», где прописываются законы материкового Китая, которые могут быть применены в отношении САР. 1 июля его подписал председатель КНР Си Цзиньпин, и документ вступил в свою законную силу[10].
Новый закон состоит из 6 глав: общие положения, обязанности и структуры Гонконга по обеспечению национальной безопасности, преступные деяния и ответственность, подсудность дел, применение закона и процедуры, структуры Центрального народного правительства по обеспечению национальной безопасности в Гонконге, подзаконные акты. Закон всего включает в себя 66 статей и категорирует виды действий, которые классифицируются как преступление (с указанием конкретных сроков заключения), а также утверждает создание на территории Гонконга новых органов по обеспечению национальной безопасности[11].
Так, в соответствии со ст. 12 Закона создается Комитет по защите национальной безопасности, который непосредственно будет отвечать за вопросы национальной безопасности и будет подотчетен Центральному народному правительству. Руководителем комитета назначается глава исполнительной власти САР Гонконга (ст. 13) – Кэрри Лэм. В работу комитета не должны вмешиваться какие-либо другие учреждения, организации и отдельные лица в Специальном административном районе Гонконг, и информация о работе не подлежит разглашению. Его решения не подлежат судебному пересмотру (ст. 14).
Создание Комитета по защите национальной безопасности под председательством главы исполнительной власти в составе высших должностных лиц специального административного района на самом деле не является новой вехой в истории Гонконга. До 1997 г. губернатор возглавлял губернаторский комитет безопасности, в который входили высшие должностные лица колонии и командующий британскими войсками в Гонконге. Комитет регулярно собирался для наблюдения за ситуацией с безопасностью в колонии и сразу же задействовался, если для поддержания общественного порядка или оказания помощи при стихийных бедствиях требовалась координация на высоком уровне[12].
Наряду с созданием нового Комитета, в структуре полиции особого административного района создается Департамент по защите национальной безопасности, руководитель которого назначается главой исполнительной власти. Важным моментом, который стоит отметить, является право привлекать в состав новой структуры сотрудников из-за пределов Гонконга (ст. 16)10.
Также в соответствии с новым законом учреждается Управление по защите национальной безопасности, которое будет подчиняться напрямую Центральному Правительству (ст. 48). Персонал, а также финансирование нового управления будут поступать от соответствующих ведомств материкового Китая. Если глава Комитета по национальной безопасности (Кэрри Лэм) личность общественно-известная, то на руководстве нового Управления хотелось бы остановиться более подробно. Руководителем новой структуры, которая будет отвечать за исполнение нового закона, а также возьмет на себя задачу по предотвращению протестов и массовых беспорядков, стал уроженец провинции Гуандун Чжэн Яньсюн, свободно владеющий кантонским диалектом[13].
Вся карьера нового главы связана с его родной провинцией, где он сначала работал в провинциальном комсомоле. Затем поработал в ряде информационных агентств. В дальнейшем он начал восхождение исключительно по партийной линии. Последним (до назначения в Гонконг) его местом службы была должность секретаря парткома партии в провинции Гуандун. Но для Гонконга наиболее важна не его образцовая карьерная служба, а его позиция относительно протестных выступлений. Характерным примером проявления решительности служит инцидент в деревне Укань. В 2011 г. в этом маленьком населенном пункте, который входит в городской округ Шаньтоу, возникли акции протеста против произвола местных властей и национализации земли в пользу крупных застройщиков. Некоторые требования протестующих (выборы в местный сельсовет) были удовлетворены, однако позиция секретаря партии в городском округе была высказана четко: «граждане использовали неправильные методы для выражения своих требований...», «иностранные силы внесли свой вклад...», «инцидент раздули, использовали и спровоцировали люди со скрытыми мотивами внутри и за пределами села»[14]. Партсекретарем в Шаньтоу на тот момент был Чжэн Яньсюн. В последующем аналогичные выступления жителей деревни Укань, которые воодушевились результатами акций в прошлом, в 2015 г. были жестко подавлены силами полиции. Безусловно, не стоит полагать, что риторика и реакция в коммунистическом Китае со стороны партийного секретаря могла иметь другой вектор. Чжэн Яньсюн также в ходе пленарных заседаний по результатам инцидента в Укане подчеркивал, что фактором, который повлиял на негативное развитие ситуации, является также действия местных чиновников и заверял, что впредь необходимо ввести ответственность за бездействие и отсутствие реакции на обращения граждан.
Выводы
Анализируя ход и перспективы гонконгских протестов, исследователи стараются учесть все факторы, которые оказывают влияние на их возникновение и дальнейшее развитие. Конечно, историческое наследие Гонконга представляет собой квинтэссенцию ряда социально-политических традиций и идей, которые формируют нынешнее отношение рядового жителя региона к правящей власти. Многие жители испытывают тягу к большим демократическим свободам, присущим западным странам, но, безусловно, есть сторонники идей социализма с китайской спецификой, который также показывает ошеломляющие результаты, в том числе и вопросе экономического развития и улучшения жизни граждан КНР. Пекин, в первую очередь, заинтересован в стабильности на всех рубежах своей страны и не может позволить многомиллионной толпе подрывать тезисы главы КНР о «единой судьбе» и «китайской мечте».
Оценив динамику протестов, а также реакцию на них со стороны разных политических режимов (Британской империи и КНР), можно полагать, что уступки, на которые шла Британская империя перед протестующими в период своего правления, сформировали убежденность того, что власть и правящие круги в случае предъявления широкой общественностью политических требований могут пойти на уступки и открыты для диалога. Пекин на такого рода послабления не идет, что приводит к появлению «диссонанса ожиданий и реальности» и продолжению акций протеста. Наряду с этим, конечно, важным фактором является и укоренившееся за долгое время британское (западное) влияние на жителей и перенятые ими социально-политические ценности от капиталистической Англии.
С учетом всех этих социальных и психологических установок невыполнение Пекином требований гонконгцев и стремление, к тому же, усилить контроль за политическим управлением создает основу для широких общественных выступлений, которые мы наблюдаем в настоящее время на полуострове. Новый закон о национальной безопасности, а также фигуры гонконгских политиков говорят о планах Пекина отойти от позиции силы. Об этом свидетельствует создание структур, которые непосредственно призваны не допустить возникновения новых акций протеста. Принимая во внимание капиталистическое наследие Сянгана, и рассматривая период с 1997 г. как вынужденную ассимиляцию «социализмом с китайской спецификой», можно заключить, что встречу «демократии» и «социализма» на одной территории пока мирной назвать нельзя.
[1] САР Гонконг – Специальный административный район Гонконг Китайской Народной Республики (прим. ред.).
[2] Житель Нью-Йорка, который 26 сентября 2014 г. в твиттере описал использование протестующими зонтиков для защиты от слезоточивого газа и перцового аэрозоля.
[3] «Закрыли зонтик»: чем закончились 75 дней протеста в Гонконге URL: https://www.rbc.ru/politics/11/12/2014/ 5489762b 2ae596ce1b1c8ede (дата обращения: 10.05.2022).
[4] Про протестное движение в Гонконге URL: https://ivan-zuenko.livejournal.com/204203.html (дата обращения: 10.06.2022).
[5] С Гонконга выдачи нет. Почему жители автономии выступают против закона об экстрадиции? URL: https:// tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/6534146 (дата обращения: 13.06.2022).
[6] Bradsher, Keith. Hong Kong’s Approach to Protesters: No More Concessions, The New York Times URL: https://www.nytimes.com/2019/07/19/world/asia/hong-kong-protests-carrie-lam.html (дата обращения: 15.05.2022).
[7] Китай посоветовал США "не совать нос" в дела Гонконга URL: https://ria.ru/20190809/1557339358.html (дата обращения: 10.06.2022).
[8] Landslide victory for Hong Kong pro-democracy parties in de facto protest referendum URL: https://edition.cnn.com/ 2019/ 11/24/asia/hong-kong-district-council-elections-intl/index.html (дата обращения: 18.06.2022).
[9] Yen Nee Lee, 5 charts show how protests in Hong Kong have affected the city’s economy and stock market URL: https://www.cnbc.com/2019/12/26/hong-kong-protests-impact-on-economy-stock-market-in-five-charts.html (дата обращения: 20.06.2022).
[10] Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей принял Закон об охране национальной безопасности в Специальном административном районе Гонконг URL: https://baijiahao.baidu.com/ s?id=1670918500427517404&wfr=spider&for=pc (дата обращения: 19.06.2022).
[11] Закон о национальной безопасности Специального административного района Гонконг Китайской Народной Республики [Электронный ресурс] URL: http://www.gov.cn/xinwen/2020-07/01/content_5523060.htm (дата обращения: 16.06.2022).
[12] Hong Kong national security law: a restoration of state power, and more URL: https://www.scmp.com/comment/ opinion/article/3091608/hong-kong-national-security-law-restoration-state-power-and-more (дата обращения: 20.06.2022).
[13] 国务院任命，郑雁雄为驻港国安公署署长 URL: https://baijiahao.baidu.com/s?id=1671169231219575684&wfr= spider &for=pc (дата обращения: 23.06.2022).
[14] 9.21 Инцидент в деревне Укань URL: https://baike.baidu.com/item/9·21乌坎村事件/4606464?fromtitle =乌坎事件&fromid=11246042&fr=aladdin (дата обращения: 15.05.2022).
1. Akatova T.N. Gonkong-Kantonskaya zabastovka 1925-1926 godov // Voprosy istorii. - 1954. - № 10. - S. 3-13.
2. Asmolovskiy M.D., Kolpakova T.V. Obostrenie problemy vnutrennego separatizma v KNR (na primere Gonkonga) //Aktual'nye problemy razvitiya KNR v processe ee regionalizacii i globalizacii: materialy XII Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferencii. - Chita: Zabaykal'skiy gosudarstvennyy universitet, 2020. - S. 27-35.
3. Bagdulina O.M. Osobennosti politicheskoy sistemy kolonial'nogo Gonkonga //Gosudarstva Dal'nego Vostoka: Istoriya, politika, kul'tura. - Novosibirsk, 2006. - S. 69-81.
4. Veremeev N.V. Protivorechiya realizacii principa "odna strana - dve sistemy" v Gonkonge //Mezhdunarodnye processy. - 2017. - T. 15. - № 2(49). - S. 99-118. - DOIhttps://doi.org/10.17994/IT.2017.15.2.49.7.
5. Danilova R.V. Prisoedinenie Gonkonga k Kitayu: izmeneniya v politicheskoy sfere //Kul'tura. Duhovnost'. Obschestvo. - 2015. - № 20. - S. 81-85.
6. Korsun V.A. Social'nyy protest "s kitayskoy specifikoy": smena vektora //Vestnik MGIMO Universiteta. - 2015. - № 4(43). - S. 229-241.
7. Kochergin I.V. Regionovedenie. Kitay: uchebnik. - Moskva: Vostochnaya kniga, 2013. - 544 s.
8. Man'ko V.A. Organizaciya publichnoy vlasti v Gonkonge i Makao - "osobyh administrativnyh rayonah" kitayskoy narodnoy Respubliki //Gosudarstvo i pravo. - 2010. - № 6. - S. 110-114.
9. Nikitin M.E. "Odna strana - dve sistemy": kriticheskoe issledovanie konfrontacii Gonkonga i materikovogo Kitaya. Vopros identichnosti //Nauchnye zapiski molodyh issledovateley. - 2021. - T. 9. - № 5. - S. 54-63.
10. Semenov V.V., Cvetov P.Yu. Protesty v Gonkonge. Prichiny i vozmozhnye posledstviya //Nauchno-analiticheskiy zhurnal Obozrevatel' - Observer. - 2022. - № 2(385). - S. 72-87. - DOI:https://doi.org/10.48137/2074-2975_2022_02_72.
11. Sivinceva O.V. Model' novogo gosudarstvennogo upravleniya v Gonkonge: ot sderzhannosti k reshitel'nym deystviyam //Ars Administrandi. Iskusstvo upravleniya. - 2011. - №3. - S. 89-96.
12. Strigunov K.S., Manoylo A.V. Fundamental'nyy mehanizm i zakony neklassicheskoy voyny //Grazhdanin. Vybory. Vlast'. - 2019. - № 4(14). - S. 157-193.
13. A Brief History of Hong Kong. (Chinese Edition) by Liu Shu Yong. - Beijing: Social Science Academic Press, 2011. 199 p.
14. The Political Future of Hong Kong: Democracy Within Communist China by Poon K. -New York: Routledge, 2008. 208 p.
