Москва, г. Москва и Московская область, Россия
В статье рассматривается интерпретация либеральными партиями России начала ХХ в. комплекса проблем современной им внешней политики Российской империи. Об-ращаясь к концептуальным основам внешнеполитических программ партии Конституци-онных демократов (кадетов), Октябристской партии (октябристов) и прогрессивной пар-тии (прогрессистов), автор рассматривает их представления по таким вопросам, как война и мир. Теоретическое наследие российских либералов начала ХХ в. по вопросам международных отношений и внешней политики России не является богатым. Поэтому в большинстве случаев автору приходилось верифицировать их взгляды, опираясь на исторические источники личностного происхождения, мемуары и воспоминания. Также, стремясь реконструировать внешнеполитические представления русских либералов начала ХХ в., автор интерпретировал конкретные действия, предпринимавшиеся представителями российских партий либерального толка в области внешней политики и международных отношений. Автор проводит свое исследование, исходя из сравнительно-сопоставительного метода, применяя его к подходам трех ведущих оппозиционных российских либеральных партий начала ХХ в. к международным отношениям и внешней политике России. Ответы на вопросы, связанные с системой внешнеполитических ценностей взглядов российских либералов начала ХХ в., позволяют сформировать целостную картину либеральной модели международных отношений изучаемого периода, что, в свою очередь, дает возможность представить и глубже понять возможную альтернативу тому курсу, который проводился официальными властями Российской империи.
русский либерализм, кадеты, октябристы, прогрессисты, внешняя политика, международные отношения, мировая политика, война, мир, милитаризм, пацифизм.
Теоретические проблемы международных отношений в трактовке русскими либералами начала ХХ в. практически не затрагивались ни в отечественной, ни в зарубежной историографии.
Исследование теоретических проблем мировой политики в воззрениях русских либералов начала прошлого столетия предполагает освещение таких вопросов, как: политические основы мира, империализм, милитаризм и колониальная политика, границы государства, право на самоопределение и национализм. Автор рассматривает данную проблематику исходя из компаративистского метода, сравнивая подходы к мировой политике трех ведущих российских либеральных партий начала ХХ в. кадетов, октябристов и прогрессистов, выявляя в них общее и разное, и на этой основе моделируя их видение теоретических проблем международных отношений. К сожалению, в рамках данной статьи все указанные аспекты не могут быть затронуты, поэтому остановимся лишь взглядах русских либералов на политических основах современного им мира, в рамках чего рассмотрим их отношение к проблеме войны и мира.
Обратимся вначале к воззрениям, сформировавшимся в тот период у крупнейшей либеральной партии России – конституционных демократов.
Ратуя за проведение российской властью активной внешней политики, лидеры кадетской партии уделяли большое внимание проблеме мирного и не мирного путям разрешения проблем между государствами и народами.
Как отмечает В.В. Шелохаев, теоретики российского либерализма еще до Первой мировой войны активно разрабатывали вопросы о месте и роли войн в истории человеческого общества, о взаимозависимости между уровнем развития экономики данной страны и состоянием ее военно-технического потенциала. Большое внимание ими было уделено характеристике войн и выработке путей урегулирования международных конфликтов [12, с. 127].
Пацифистские идеи о предотвращении войн, соблюдении норм международного права в отношениях между государствами, обязательном арбитраже и третейском суде для решения международных конфликтов, остановке гонки вооружения и разоружении находили благоприятный отклик в русском образованном обществе и, прежде всего, в самой среде кадетов.
Отдал дань искреннему и длительному увлечению пацифизмом и лидер кадетов П.Н. Милюков. Им разделялось мнение относительно того, что войны должны прекратиться просто потому, что они невыгодны даже победителям в силу все возраставшей дороговизны и разрушительности. Как известно, Павел Николаевич был членом и товарищем председателя межпарламентского «Союза мира», активным членом Санкт-Петербургского и Московского «Обществ мира» [11, c. 163], образованных в
В своем исследовании «Вооруженный мир и ограничение вооружений» лидер кадетов развивал тезис о том, что завоевательная война в Европе «решительно вышла из моды». Он видел тесную связь будущего России и Европы именно в решении проблемы политических основ мира.
По мнению П.Н. Милюкова, соперничество держав, имевшее место и в прошлом, приняло в наступившем веке новые формы, более «культурные» по своей сути. Явный перевес какой-либо одной великой державы над другими стал уже невозможным. Система европейского равновесия, сложившаяся в результате создания двух военно-политических блоков, не могла стать твердой основой международного права. Она явилась лишь первой попыткой внести порядок в хаос и анархию межгосударственных отношений. Во имя равновесия совершались разделы независимых государств, растаптывались национальные права. Система равновесия всегда мирилась с несправедливым status quo. Однако, прежде чем дать господство сильному над слабым, она препятствовала перевесу сильнейшего над сильным. Соединенная сила «концерта» великих держав часто служила орудием для исполнения справедливых решений. В результате деятельности европейского «концерта», в Европе установилась атмосфера международных «привычек и приличий», которая служила оплотом против неожиданных и слабо мотивированных «аппетитов» отдельных государств и государственных деятелей [7, c. 51–52].
Европейская война, писал лидер кадетов, «до такой степени противоречила бы современному со стоянию взаимных европейских культурных связей и высокой сложности европейского народного хозяйства и международного обмена, что одна мысль о ней вызывает все более решительное осуждение общественного мнения передовых наций» [7, c. 83]. Тяжесть, дороговизна и сложность современной войны, необходимость заблаговременной подготовки к ней, ограничивают применение вооруженной силы лишь самыми важными причинами. Кроме того, в понимании П.Н. Милюкова, внешняя политика все активнее «выходит из сферы тайных кабинетных интриг и становится доступною контролю общественного мнения». Таким образом, устраняется «произвол и каприз властителей, личные увлечения людей, стоящих у кормила правления», и создается «благоприятная обстановка для мирного разрешения разногласий между народами» [7, c. 83].
Другой опасностью, по мнению лидера кадетов, являлась коллективная психология массы с ее способностью подчиняться гипнозу минутного настроения, внушенного извне. Но и в этом случае мотивом столкновения наций мог стать правильно или неправильно понятый национальный интерес, а не династические и личные соображения. Основать идею мира на правовых соглашениях станет возможно лишь тогда, когда они будут заключены от имени народов, а не монархов. П.Н. Милюков считал, что современная война противоречит современной культуре. Она вызывается инстинктами и чувствами, которые принято считать более высокими и которые не имеют ничего общего с расчетом материальной пользы [7, c. 90]. По его словам, мир всегда будет висеть на волоске, если он не станет «плодом» ясно осознанной необходимости, опирающейся на общественное сознание, поддерживаемого общественным мнением [5, c. 111–114].
Позднее, правда, признаем, Павел Николаевич назвал свое увлечение пацифизмом и выводы о возможности изживания войн в международных отношениях «великой иллюзией», приведшей к «великому разочарованию» [7, c. 150].
Таким образом, деятельность кадетов-пацифистов (несмотря на внепартийный характер «Обществ мира», большинство их членов было представителями именно кадетской партии) основывалась на двух принципах: на их вере в конечное торжество общечеловеческих религиозно-нравственных ценностей над предрассудками и злом, а также на их вере в то, что «человечество идет к полному прекращению войн и к торжеству международного права над физической расправой народов». Обращая внимание на развитие техники, кадеты считали, что это сделает «войну в скором времени невозможной» [8, c. 10].
Однако они признавали, что в условиях обострения противоречий между империалистическими державами войны все же неизбежны. Поэтому, выступая против завоевательных войн в Европе, кадеты допускали войны оборонительные. В качестве таковой, они рассматривали возможную войну России с Австро-Венгрией в поддержку справедливых требований славянских народов, и в первую очередь Сербии. Но и здесь были определенные нюансы, на которых автор останавливается ниже в соответствующем месте работы.
По словам же председателя Московского «Общества мира» П.Д. Долгорукова, «скрепя сердце пацифисты допускают, что в современном человечестве война иногда бывает "печальной необходимостью" для обороны государства от нападения неприятеля» [8, c. 10].
Действительно, было бы в корне неверным считать, что кадеты являлись противниками войн вообще. Известно, что они разделяли общепринятое в то время в буржуазной социологии, положение о фатальной неизбежности и предопределенности войн в истории человечества [3, c. 227–228]. Ратуя за предпочтительность политического урегулирования международных конфликтов, они прекрасно понимали, что в ближайшей перспективе войн, как локальных, так и мировых, человечеству избежать не удастся. Поэтому кадеты самым решительным образом выступали за укрепление военного могущества России, техническое перевооружение армии и флота, внедрение в общественное сознание идеи так называемого «здорового милитаризма».
Как писал П.Б. Струве, разрабатывая вопрос о взаимосвязи между уровнем экономического развития страны и ее военного могущества, «эту связь можно сформулировать в положении: чем выше экономическое развитие страны, тем – при прочих равных условиях – выше ее боевая готовность и тем значительнее та сила, которую данная страна может развить при военном столкновении» [10, c. 64]. Отмечая, что военные успехи любой страны связаны с множеством других факторов (техническое оснащение армии, «качество солдата», подготовка военачальников, «дух» армии и т.п.), П.Б. Струве считал, что определяющим фактором является все же именно уровень развития народного хозяйства. «Влияние войны на народное хозяйство, – отмечал он, – гораздо меньше, чем влияние того или иного положения народного хозяйства на войну, а точнее на те ресурсы (военные и финансовые), с которыми государство вступает в войну, и тем самым шансы войны» [10, c. 65].
По мнению кадетов, правильно понятый пацифизм не отрицает «ни наличия спорных интересов нации, ни даже необходимости борьбы за эти интересы. Пацифизм лишь стремится к тому, чтобы придать этой борьбе культурные формы». Отсюда та активная борьба, которую развернули правые кадеты с распространением пацифистских идей в русском обществе, отсюда тот милитаристский дух, которым пронизаны их публикации того времени.
В наивысшей степени это отразилось в работе «Великая Россия», в котором были сформулированы задачи форсированного восстановления боевой и экономической мощи России, выдвигались требования коренной перестройки всей системы руководства армией и флотом и оснащения их новейшими видами вооружений [2, c. 144–145]. Авторы сборника призывали «всеми мерами развивать воинский дух в среде своих подданных, ибо только он один служит гарантией независимого существования государства и надежной охраной его международных интересов» [1, c. 20]. Для подготовки народных масс к войне предлагалось создать Всероссийский патриотический союз, организовать всевозможные военные общества, предусмотреть соответственное воспитание молодежи в семье и школе, а также целенаправленную печатную и устную пропаганду для борьбы с вредными идеями пацифизма [1, c. 20].
Представляется очевидным, что в сборнике «Великая Россия» была изложена откровенно милитаристская, захватническая программа крупной российской буржуазии, претендовавшей на активное участие в межимпериалистической борьбе за колонии, рынки сбыта, сферы влияния и интересы которой выражала значительная часть кадетской партии.
Кадеты выступали за так называемый либеральный империализм и «здоровый милитаризм». Они были противниками захватнических войн, особенно в Европе, считали политико-географическую карту Российской империи сформированной и полагали необходимым и возможным добиваться удовлетворения национальных интересов государства за счет политико-экономического и духовного проникновения в регионы, представляющие интерес для России и именно на этой невоенной основе закрепления там. Вместе с тем, кадеты (даже те немногие, кто придерживался пацифистских взглядов) исходили из того, что войны как таковой абсолютно избежать невозможно. И если страна не готова к ней сейчас, то это вовсе не означает, что не будет воевать ни при каких обстоятельствах.
Из вышесказанного вытекает, что пацифизм некоторых кадетов был противоречивым и непоследовательным. Действительно, кадетский пацифизм находился в русле правительственной политики временного воздержания от военных акций. Представление о нем дает кадетский сборник «Вооруженный мир и ограничение вооружений». Как видно из содержания, речь шла не об отрицании империалистической политики в принципе, а лишь о поисках ее более гуманных и цивилизованных форм. Наконец, и этот непоследовательный пацифизм носил абстрактный характер и при столкновении с действительностью сразу уступал место трезвому прагматизму. Единомышленники П.Б. Струве в партии кадетов отрицали его вообще и считали великим злом, с которым нужно бороться.
Обратимся теперь к анализу теоретических представлений о мировой политике партии Манифеста 17 октября и посмотрим, есть ли сходства и различия в ее подходах к данной проблеме в сравнении с кадетами.
Сразу следует отметить, что октябристы не проявляли большого интереса к вопросу разработки теоретических аспектов государственной политики в сфере международных отношений. Однако анализируя их действия, представляется возможным с высокой долей точности смоделировать их воззрения по вопросам войны, мира, пацифизма и колониализма.
Особенно ярко эти взгляды раскрылись в отношении октябристов к итало-турецкой войне 1911–1912 гг. Партия Манифеста 17 октября оправдывала итальянскую агрессию в Северной Африке и связывала ее с жизненно важными экономическими интересами, цивилизаторской и культурной ролью.
Октябристы полагали, что пацифизм пригоден лишь к внутриевропейской ситуации. Вместе с тем его нельзя распространять на другие районы мира в силу того, что, как полагали октябристы, внеевропейская цивилизация всегда прокладывала себе путь огнем и мечом. Поэтому «Италию, насильственно отнявшую Триполи у Турции, можно упрекать разве только в том, что она не сделала этого раньше и так долго оставляла этот край в состоянии варварства» [4, c. 260].
В отличие от кадетов, октябристы, очевидно в силу своего социального состава, отдавали предпочтение силовым методам в борьбе за внешние рынки. Аннексия свободных и полусвободных территорий, лежащих у границ России, должна была предшествовать, по их мнению, утверждению на этих территориях «русской национальной культуры». Следовало либо привязать эти территории к России узами полного доверия и устойчивой дружбы, либо обезвредить посредством дипломатического или военного воздействия, которой имело бы целью или направить их усилия в сторону, для России безразличную, или повести к значительному ослаблению и даже полному уничтожению этих враждебных России сил [4, c. 260].
Наконец, рассмотрим воззрения на теоретические проблемы международных отношений еще одной либеральной партии – прогрессистской.
Следует подчеркнуть, что с теоретическими воззрениями прогрессисткой партии дело обстоит еще сложнее, чем с представлениями октябристов. Причем это касается не только денной проблемы, но и даже вопросов, связанных с внутренним развитием страны. Прогрессисты, как известно, не только выражали интересы крупной торгово-промышленной буржуазии, но и состояли в значительной степени из ее представителей. Отсюда налицо определенная бедность теоретических обоснований их действий в сравнении с октябристами и тем более с кадетами.
Представления прогрессистов во многом напоминали кадетские и октябристские. Их идеологи и лидеры, ратуя за решительные действия на международной арене, не исключали, в том числе, и военных средств, которые могли, на их взгляд, защитить российские национальные интересы и расширить сферы влияния империи.
Подобные воинственные настроения прогрессистов вытекают, очевидно, из их социального состава. Как указывалось выше, они были наиболее последовательными выразителями интересов крупной российской буржуазии, проводником ее интересов. Вот почему прогрессистская партия, даже больше чем октябристская, выступала сторонницей военно-силовых путей в борьбе за сохранение старых рынков и обретение новых.
По мнению лидера прогрессистов А.И. Коновалова, «до тех пор, пока мы не будем экономически настолько крепки, чтобы иметь возможность вести, по крайне мере, в течение года войну, наши шансы будут значительно слабее шансов наших противников. Такова экономическая проблема "Великой России". Самое разрешение этой проблемы может быть результатом параллельного и дружного действия частной инициативы и государственной политики» [1, c. 153].
Вместе с правыми, кадетами и октябристами прогрессисты пропагандировали необходимость всенародной поддержки армии, боролись с пацифизмом, стремились воспитать у народа «героическое миросозерцание», всеми мерами «развивать воинский дух». Так, например, в предисловии ко второму сборнику «Великая Россия» В.П. Рябушинский отмечал: «Успех пацифизма в России явился бы большим общественным злом и, как это ни звучит парадоксом, ослабляя боевую готовность нашей Родины, нанес бы сильный удар делу мира. России нужен сейчас здоровый милитаризм» [2, c. 5].
Прогрессисты считали, что соглашения России с другими странами должны покоиться на стремлении сохранить мир и равновесие сил. В связи с чем, прогрессисты считали необходимым вновь актуализировать вопрос об ограничении роста гонки вооружений на предстоящей третьей конференции мира в 1916 или
Таким образом, в период 1905–1914 гг. идеология отечественных либералов пополнилась весьма важным структурным элементом, связанным с резким усилением интереса к внешнеполитическим вопросам и международным проблемам. Сначала они ставились и обсуждались в либеральной прессе, в специальных исследованиях по вопросам международных отношений и международного права, в разного рода докладах, лекциях и выступлениях представителей либерального лагеря; позднее – на пленарных заседаниях Третьей и Четвертой Государственной думы. Входя в состав думских делегаций, комитетов и комиссий, лидеры либерально-буржуазных партий поддерживали контакты со многими парламентами и крупными политическими деятелями ведущих капиталистических стран мира. Лидеры русского либерализма поддерживали личные контакты и с высшей политической элитой России: премьер-министрами – П.А. Столыпиным, В.Н. Коковцовым; с министрами иностранных дел – А.П. Извольским, С.Д. Сазоновым и другими крупными чиновниками государственной власти Российской империи [6, c. 38].
Анализ общетеоретических воззрений русских либеральных сил на систему международных отношений в начале ХХ в. позволяет прийти к следующим выводам. Во-первых, очевидно, что наиболее теоретически подкованными среди прочих либеральных течений в России в тот период были кадеты. Их теоретические представления о международных отношениях получили наиболее глубокую проработку, что нашло отражение в трудах идеологов партии и ее лидеров. Кроме того, анализ общетеоретических и программных установок либеральных партий России начала прошлого века демонстрирует, что, несмотря на определенные расхождения, как между самими либеральными течениями, так и внутри них, тем не менее, их представления о развитии современных международных отношений являли собой различные прочтения одной и той же политики. А именно империалистической, милитаристской политики, основанной на возможности широкого вмешательства Российской империи в борьбу других великих капиталистических держав за передел мира, территориальную экспансию и новые рынки.
1. Великая Россия. [Текст] / Сборник статей по военным и общественным вопросам. Ред.-изд. В.П. Рябушинский. М. 1910. Кн. 1. 302 с.
2. Великая Россия. [Текст] / Сборник статей по военным и общественным вопросам. Ред.-изд. В.П. Рябушинский. М. 1911. Кн. 2. 368 с.
3. Вопросы мировой войны. [Текст] / Сборник статей под ред. М.И. Туган-Барановского. Пг.: Право. 1915. 675 с.
4. Голос Москвы. 1911. 29 октября.
5. Конституционно-демократическая партия. Фракция в Государственной думе IV созыва. [Текст] / Отчет фракции с приложением речей депутатов. СПб. 1914. 134 с.
6. Курылев К.П. Русские либералы во главе внешней политики России в феврале-октябре 1917 г. [Текст] / К.П. Курылев // Вестник РУДН. Серия «Международные отношения». М.: Изд-во РУДН. - 2014. - №1. - С. 38-44.
7. Милюков П.Н. Вооруженный мир и ограничение вооружений. [Текст] / П.Н. Милюков. // -СПб.: Типография Б.М. Вольфа. 1911. 190 с.
8. Общество мира в Москве. [Текст] / Сборник статей. // М.: Тип-я О.Л. Сомовой. Вып. I. 1909-1910. 64 с.
9. Россия. Государственная дума. Созыв Четвертый. Фракция прогрессистов. [Текст] / Материалы. Сессия вторая. 1913-1914. Вып. 4.
10. Струве П.Б. Patriotica: политика, культура, религия, социализм. [Текст] / П.Б. Струве. // СПб.: Изд. Д.Е. Жуковского, 1911. 625 с.
11. Шелохаев В.В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии, 1907-1914 гг. [Текст] / В.В. Шелохаев. // М.: Наука 1991. 232 с.
12. Шелохаев В.В. Теоретические представления российских либералов о войне и революции (1914-1917 гг.). [Текст] / В.В. Шелохаев. // Первая Мировая война: дискуссионные проблемы истории. М.: Наука, 1994. 304 с.
