Старообрядческое предпринимательство как целостное социально-экономическое явление в истории России, как определенное направление социально-экономической мысли, до сих пор не нашло должного научного отражения, несмотря на свой почтенный возраст – уже 350 лет (в 2016 г.). Такой длительный период существования заставляет снова обратиться к вопросу и задуматься о причинах появления старообрядчества как, прежде всего, социально-экономического феномена, путях его развития, роли в духовной и экономической жизни страны, о том, что вынуждает его жить и сохраняться. Несомненно, особенную жизненную силу старообрядчеству, ценность его духовному и экономическому наследию придает то обстоятельство, что оно смогло предъявить собственную модель хозяйствования, основанную на российском корпоративном духе, идеалах общины, «домохозяйства» и нравственно-этических нормах ведения бизнеса. 

Хотя старообрядчеством и не было создано законченное социально-экономическое учение, старообрядческая экономическая мысль вполне системна и последовательна. В ней можно выделить ряд характерных особенностей.

Во-первых, экономическая мысль старообрядчества в целом находится в русле российской школы социально-экономической мысли. Глубокое теоретическое обоснование старообрядческих идей мы находим в трудах отечественных ученых-экономистов: С. Булгакова [2], К. Кавелина [9–10], В. Кокорева [11–15], И. Посошкова [24], И. Янжула [44], В. Яроцкого [45] и др. Этой школе свойственна особая направленность экономических построений: от человека, личности. «Человеческий» фактор становится главным фактором производства. Экономика автоматически переходит в ранг наук фундаментальных и философских. В традиции российской школы социально-экономической мысли в качестве регулятора экономических процессов и явлений выступает этика. Такие нравственные качества, как правда, честность, смиренномудрие, любовь, братство рассматриваются в работах представителей российской школы социально-экономической мысли рычагами хозяйственной деятельности. Представителями школы выдвигается задача формирования социально-нравственной ответственности капитала и предпринимателя перед обществом.

Старообрядческая экономическая мысль адекватно вписывается в рамки российской школы социально-экономической мысли и занимает в ней свое логическое место. Можно считать, что старообрядчеством была практически реализована «технология» нравственной экономики, идеи которой о приоритете духовного в экономике, честной и открытой конкуренции, развитии кооперации и коллективного владения частной собственностью могут быть востребованы и практически применимы в настоящее время.

Старообрядческая идеология нравственной экономики включает этику предпринимательства, этику управления и этику накопления. Идеология нравственной экономики старообрядцев строится на принципе соборности, коллективной организации и коллективного управления бизнесом. Основные принципы, положенные в основание дела в соответствии со старообрядческими представлениями, – принцип процветания и развития общины и принцип доверия клиентов. 

Первый опыт старообрядческого предпринимательства – Выговская старообрядческая пустынь. Старообрядческое предпринимательство начинает развиваться здесь с конца XVII века. Насельники Выговской старообрядческой пустыни в Олонецкой губернии, находившиеся в тяжелых условиях жизни Русского Севера, оторванные от государственных экономических связей, в поисках путей выживания начинают свою предпринимательскую деятельность: организовывают торговлю хлебом, охватывающую собой все торговое посредничество между южными областями и нуждающимся в хлебе Петербургом, распространяют хлебные торги, торгуют льном, звериными шкурами, маслом, рыбой. Постепенно они расширяют свои экономические мощности: открывают склады товаров в Петербурге и больших городах, строят китобойные суда, отправляют корабли охотиться на север и на восток от Новой Земли [1, с. 184; 14, с. 50]. Центрами выговской торговли становятся Москва, Нижний Новгород, Рыбинск, Казань, Астрахань. В Сибири при многих мануфактурах почти всеми «харчами» торговали выговские раскольники. Свои суда у выговцев появляются и на Белом море. Они использовались не только для транспортных и торговых операций, но и для китобойного и тюленьего промысла. Корабли Выга ходили охотиться далеко на север, за Шпицберген, на восток от Новой Земли [19, с. 50]. Насельники Выга работают на правительственных металлургических заводах в Повенце [43, с. 113, 114], где добиваются благорасположения начальства своим трудолюбием, трезвостью жизни и мыслей. Снабжают царский двор оленями и редкими северными животными, птицами и рыбными припасами. По всей видимости, владели выговцы и тайнами местонахождения золотых руд. Все это позволило общине быть фактически на легальном положении в период тяжелых гонений на раскольников. Выговцам было официально разрешено ездить по стране, хотя и исключительно по торговым делам [32]. Эту свободу передвижений по торговым делам выговцы использовали для налаживания системы торговли и кредита среди своих одноверцев-купцов [33, с. 141]. Такая система дала весомые результаты уже в XVIII столетии. О суммах оборотов Выговской общины при Андрее Денисове неизвестно, но известно, что в первой трети XIX века, уже в период ослабления хозяйственной мощи Выга, чистый доход общины превышал 200 тыс. рублей – значительная сумма по тем временам [27, с. 369]. Правительство Николая I даже вынуждено было пойти на определенные меры для ослабления экономической мощи Выга: в 1837 г. в Выговском общежительстве было разрешено селиться только «…престарелым и дряхлым, не могущим трудами своими снискивать себе пропитание». Правительство запретило также переселяться в Выгорец людям из других губерний [34, с. 244]. Выговское общежительство было своеобразной демократической федерацией монашеских общин с соседними деревнями, населенными староверами. Во главе стоял совет старцев. Все решения выносили большинством голосов. В спорных случаях решение принимал выборный руководитель-киновиарх [1]. Общежительство было собственником угодий, организовывало производственные и торговые мероприятия. Большинство русских монастырей держалось тех же принципов устройства, общинного владения и хозяйствования, но на Выге эти принципы распространились еще и на общины крестьян и рыбаков, создав некое миниатюрное своеобразное социалистическое государство, основанное на коллективном хозяйстве [8, с. 602]. То есть старообрядцы изначально показывают совершенно особую форму организации бизнеса – коллективную.

Кроме Выга, в XVIII столетии подобные старообрядческие общины начинают свою деятельность и в других районах России, в первую очередь на Севере, например Велико-Пижемская [18, с. 465–468]. Особенно выделялись знаменитые Ветка и Стародубье. В ту же эпоху, примерно до середины XVIII столетия, старообрядцы осваивают на Урале и в Западной Сибири кожевенный и салотопенный промыслы, начинают добычу золота и, что самое важное, становятся проводниками в развитии русского горного дела и русской металлургии, во многом благодаря выходцу из старообрядцев Никите Демидову.

Старообрядцам было проще, в силу своей организации, обходить бюрократические препоны при открытии дела. В результате территориального вовлечения в предпринимательскую сферу староверы постепенно начинают преобладать и в среде крупнейших купцов и промышленников (в их числе Бугровы, Гучковы, Демидовы, «хлебные короли» Мальцевы, Морозовы, Рябушинские, Сироткины, Солдатенковы). Процент староверов в купечестве был значительно выше и в других регионах страны: в Олонецкой губернии, Прибалтике [21, с. 158–162; 24, с. 490; 27, с. 60]. 

Подобное коллективное, а не личное основание бизнеса сохранялось у староверов вплоть до 1917 г. Крупный старообрядческий семейный бизнес – это уже не форма поселения – республика, но также достаточно мощная коллективная организация, с единоверческой конфессиональной поддержкой как самой сети таких старообрядческих предприятий, так и внутри каждого предприятия – от мастеров до простых рабочих. Это своеобразная семья, имеющая не только родство и семейные отношения, но и являющаяся определенной экономической единицей. Пайщиками предприятия и кредиторами фирм становились зачастую исключительно ее члены [30]. Каждая семейная единица бизнеса экономически была соединена с другой через религиозную общину (Рогожское кладбище, Преображенское кладбище и т.п.) и оказывала материальную помощь всей общине посредством вкладов. То есть первоначальный коллективный принцип организации бизнеса у старообрядцев сохраняется: община староверов в центре, вокруг которой группируются семейные предприятия общинников, множество связанных с ней крупных и мелких единиц предпринимательства. Руководящую роль в таких анклавах играют крупные хозяева, становящиеся попечителями общин. Видимо, в таком устройстве бизнеса проявилась коренная особенность экономического и социального развития России, на которую указывал ученый К.Д. Кавелин в своей работе «Мысли и заметки о русской истории», и которую ученый определил как «двор» или «дом», назвав ее основной социально-экономической единицей России [10, с. 485 и далее]. 

Старообрядческие семейные предприятия представляли собой некий патриархальный уклад «домовладения»: все члены фирмы – от родственников до рабочих и членов их семей – подчиняются власти «домовладыки», который и заботится о них иначе, чем хозяин капиталистического предприятия западного образца той эпохи (что мы, собственно, и видим в истории XIX века на старообрядческих предприятиях, организованных как большая семья). Рабочие не походили на «механизмы» для выколачивания денег. На предприятиях существовали специальные больничные кассы, школы, даже кассы невест. Причем фабрично-ремесленные училища, лечебницы и богадельни старообрядцы основывали едва ли не первыми в России [36, с. 149]. Бизнес в данном случае переставал быть исключительно средством достижения максимальной прибыли, главным элементом предпринимательства становится не личное обогащение, а процветание семьи, целостного организма, в котором соединены религиозный, нравственный, экономический и социальный аспекты. Разумеется, случаи конфликтов имели место (в том числе и затяжные судебные тяжбы [32]), но они не приобретали жесткие (а тем более криминальные) формы [36, с. 112, 113]. В. Рябушинский писал о банковском деле в дореволюционной Москве: «Главная цель у нас была – солидарность» [29, с. 137]. Он вспоминает, как банк Н.А. Найденова в свое время оказался в сложном положении в связи с колебаниями цен на хлопок. Хлопководы были не в состоянии возвращать данные им ссуды. Торговцы, в свою очередь, вынуждены были задерживать платежи банкам. Клиенты найденовского банка стали снимать деньги с текущих счетов и вкладов. Эта ситуация приняла опасные размеры, и тогда Павел Рябушинский-старший принимает решение стянуть все свои деньги из других банков в Торговый банк Найденовых. В результате Торговый банк – «вотчина Найденовых» (примечательно, что сами Найденовы не были старообрядцами) – сохранил свою репутацию небольшого, но прочного, настоящего «московского банка» и благополучно дожил до революции 1917 г. [29]. Этот пример говорит об отсутствии у старообрядческого предпринимательства культа конкуренции, признанной нормы в современной западной бизнес-этике. 

Старообрядческой «манере» предпринимательства было свойственно высокоэтичное отношение к конкурентам: «Мы, смотря на их успех, должны радоваться», – говорил о конкурентах Т.В. Прохоров, когда его предприятие было на грани краха [36, с. 105]. Он же рекомендовал не думать о конкурентах в работе, а думать исключительно о деле. Не свойственно было обмениваться справками о кредитоспособности конкурента или иными деловыми сведениями. Считалось неуместным заходить в «чужой амбар» даже к знакомым, поскольку таким путем можно было спровоцировать «недобросовестную конкуренцию» [6, с. 139]. Хорошей фирмой в России считалась та, которая могла торговать дешевле, чем ее конкуренты, но эта дешевизна не должна была идти за счет недоплаты торговому персоналу [6, с. 103]. 

При этом репутация дела и качество товара были превыше всего в противовес моментальной сверхприбыли, на которой старообрядцы-предприниматели не ставили акцент. Совершенно отсутствует практика манипулирования и уговоров, финансовых спекуляций и авантюр. 

Честность и личная скромность были главными критериями при отборе менеджеров высшего звена. Михаил Рябушинский в конфиденциальной записке, предназначенной для внутреннего пользования среди руководителей банка, называет качества служащих, на которые следует обращать внимание при подборе персонала.

Всего им выделено девять категорий: с сердцем и честью, умные, осторожные, деловые, ловкие, посредственные, глупые, ленивые, недобросовестные [31, с. 634]. На руководящие должности, по мнению М.П. Рябушинского, должны быть выдвигаемы именно «люди с сердцем и честью», т.е. благородные. Современный бизнес таких критериев менеджера, как «чуткое сердце», не знает и не обосновывает. В обосновании скромности как необходимого личного качества первого руководителя старообрядцы опередили западный менеджмент практически на столетие. В середине 2000-х гг. Джим Коллинз сформулировал теорию о «лидерах пятого уровня», т.е. лидерах нового поколения, сочетающих скромность и профессионализм с железной выдержкой [16]. Старообрядцы, по существу, первыми высказали данную точку зрения, а Коллинз лишь ее подтвердил на другой экономической почве.

Рябушинские отслеживали перспективных управляющих в своей сфере. «Опыт показал, что всякое дело будет всегда зависеть от того, кто будет поставлен его вести. Это заставляет... непременно выбрать... лучших людей и дать им возможность проявить себя на самостоятельном деле, конечно, сохраняя за собой общее руководство для объединения, общности их действий, одного плана и цели. Необходимо теперь же наметить этих лиц, независимо от их положения в деле, где они занимаются теперь», – писал в 1916 г. М.П. Рябушинский [31, с. 623]. Благодаря такому подходу создавалась преемственная связь традиций в отрасли.

Отслеживанием общероссийских кадров и их привлечением на свои предприятия с очень высокими для того времени окладами (от 10 тыс. до 20 тыс. руб. в год [26, с. 144]) практически занимались все старообрядческие предприниматели. Так, талантливый выпускник физико-математического факультета В.Н. Оглоблин сразу по окончании в 1883 г. университета получил должность помощника технического директора Прохоровской Трехгорной мануфактуры. С 1891 г. он уже технический директор ситценабивной фабрики в г. Иваново-Вознесенске. Он пишет огромное количество работ по колористике, технологии окрашивания тканей. С начала XX века Оглоблин – руководитель Совета заведующих Никольской Морозовской мануфактурой.

Старообрядческая этика «богатения» также строилась на концептуальных подходах российской школы социально-экономической мысли, приоритете общества и общественного богатства. Богатство ради богатства – неприемлемый принцип в старообрядческой этике накопления. В хозяйственной практике староверов накопление богатства принимает этический характер: необходимы только те материальные блага, которые опосредованы ценностными отношениями с Богом и обществом. Главный принцип такого опосредования – принцип «отдачи»: «отдавать больше, чем брать, работать больше, чем потреблять», «чтобы разбогатеть, надо жертвовать». Понятие личной собственности в понимании западной политэкономии отсутствует в старообрядческой экономической мысли. Община распоряжалась формальной и неформальной собственностью. Владельцы капиталов выступали в роли своеобразных, генеральных директоров. Богатство в данном случае – необходимый инструмент общественного устройства и процветания общества и страны [37].

Во-вторых, старообрядчество смогло предъявить истории собственную социально-экономическую и социально-этическую модель построения русского общинного капитализма, основанного на российском корпоративном духе, идеалах общины, «домохозяйства» и нравственно-этических нормах ведения бизнеса. Можно сказать, что своеобразная идеология «особого русского капитализма» определяла в начале XX в. внешнеэкономические и внутренние социально-экономические пути развития страны. 

Исследователь Джеймс Уэст считает, что взгляды старообрядческих лидеров на перспективы политического, экономического и социокультурного развития России можно назвать «неостарообрядчеством». Лидером «неостарообрядчества» он называет прежде всего Павла Рябушинского-младшего. Дж. Уэст так понимал «русский капитализм Рябушинского»: «Под маской современного благоденствующего государства Россия превратится в огромную старообрядческую общину, где будет санкционирована частная инициатива, но также будет признана коллективная ответственность. Если бы идеи Рябушинского воплотились в жизнь, современный русский капитализм облекся бы в общинные одежды религиозного этоса XVII века» [42, с. 115].

Дж. Уэст подметил эту особенность старообрядческого предпринимательства: не просто видение проблем социально-экономического развития России, а некий масштабный взгляд на социально-экономические процессы в стране и мире, который исследователь назвал «особым неостарообрядческим капитализмом». Действительно, Павел Рябушинский ставил своей задачей объединение всех старообрядческих течений на основе синтеза дониконовских традиций национальной культуры с институтами современного ему капитализма. Решение социально-экономических проблем страны он видел в возрождении «Руси самобытной и независимой на основе принципов просвещенного старообрядчества» [40, с. 8], – здесь Дж. Уэст верно уловил характерную особенность старообрядческого предпринимательства. 

Характерно, что старообрядческие лидеры разделяли Россию и Российскую империю как государственное образование. Если процветание первой было для них целью, то ко второй они были враждебны и ей противостояли. Старообрядческий «особый русский капитализм» стремился отвечать геополитическим интересам всего русского народа и ставил своей внешней целью продвижение России на Восток, торгово-экономическое содружество с Китаем, противодействие экспансии США в Европе и мире. Для этого старообрядцами-предпринимателями с начала XX в. рассматриваются перспективы освоения русского Дальнего Востока, спонсируются крупные научные экспедиции на Восток, разрабатываются возможности экономического сотрудничества с Китаем. 

В 1900 г. С.Ю. Витте, инициатор переселенческой политики малоземельных крестьян на Дальний Восток, в беседе с представителями старообрядцев (Д.В. Сироткин, М.И. Бриллиантов, Д.А. Вышегородцев, А.Т. Комаров, И.И. Захаров) выдвинул предложение о заселении Маньчжурии староверами. В 1903 г. этот вопрос был окончательно решен государем Николаем II [41, с. 74]. В декабре 1907 г. старообрядцы Д.В. Сироткин и его земляк, пароходчик М.П. Лапшин, посылают экспедицию в Чарджоу для исследования судоходства Аральского моря и Амударьи. На средства одного из братьев Рябушинских, Ф.П. Рябушинского, в 1908–1909 гг. отправляется Камчатская экспедиция по изучению природных богатств и населения [22, с. 128].

Важность освоения именно восточных территорий для богатства и процветания страны осознавалась даже самыми простыми старообрядцами-крестьянами. Примечательный документ сохранился в материалах старообрядческих съездов начала века: в адрес съезда поступил доклад старообрядцев-ходоков, жителей королевства Румыния, ознакомившихся с условиями жизни на Дальнем Востоке (Федора Минакова, Федора Маркова, по просьбе неграмотных Егора Ефимовича Кукцева, Иллариона Кондратьева Черномора расписался Федор Марков, Лев Савич Летощинников). Приведем его содержание полностью. В докладе указывалось, что «…житье на Амуре прекрасное, если только уметь жить трезво. Денег масса. Но это богатство приносит страшное горе населению. Оно совершенно спилось. Русская рабочая сила в огромном большинстве такая пьянь, такая лень, что стыдно даже смотреть на эту силу. Местное население заменяет эту пьяную и ленивую русскую рабочую силу китайцами и корейцами, более трудолюбивыми, чем русские. Всюду вы в рабочих встретите китайца и корейца: на пароходе, извозчика, даже кухора в бараке... Поэтому вся торговля и другие дела забираются в руки китайцами и корейцами, и они наживают хорошие капиталы. Всюду пьянство. Заработок на приисках блестящий. Русские работают самостоятельно, а китайцы — от подрядчиков, поэтому подрядчики их наживают от этого дела хорошие деньги, а русские зарабатывают много, и бывают случаи, что дневной заработок их доходит до 60 руб. в сутки, зато и пьют водку как следует, платя за бутылку казенки по 8 руб. И это теперь только, а прежде платили 10 рублей. Поэтому трудно русской рабочей силе иметь конкуренцию с рабочей силой китайца и корейца. И пока пьянь и лень будет у русского на первом плане, до тех пор русская рабочая сила не будет в состоянии победить рабочую силу пришельца. А это горько для русского сердца и стыдно за свою же братию. О религии на Дальнем Востоке мы умолчим, и только скажем, что там большею частию не знают праздников Господних, не знают, что такое и посты» [41, с. 85, 86]. 

Этот документ поражает своей актуальностью. Не секрет, что в настоящее время российское общество захлестнула волна мигрантофобии, которая усиливается с ростом количества приезжей рабочей силы из стран бывшего СНГ. Нелюбовь к приехавшим «гастарбайтерам» изначально носила не столько идеологический, сколько инструментальный, бытовой, ситуативный характер. Тогда как в настоящее время все более усиливается идеологическая мигрантофобия. Негативное отношение к мигрантам, безусловно, говорит об объективных причинах этого и сигнализирует о внутренних напряжениях в современном российском обществе, значительной распространенности понижающего типа социальной адаптации, непреодолимых барьерах, мешающих социальной мобильности, а также формированию позитивных жизненных стратегий и их реализации. Как отмечает А. Леонова, неприятие «инородцев» зачастую имеет чисто поведенческие корни: сталкиваясь со слишком активным, экспрессивным культурным типом, обыватель испытывает растерянность, не знает, как реагировать, раздражается и развивает упреждающую (иногда встречную) агрессию. Враждебное отношение к мигрантам естественным образом способствует сплочению иноэтничных групп, их готовности помогать «своим», упорно стремиться к успеху. Все это, в свою очередь, воспринимается русскими как экспансия, желание занять лучшее положение в обществе, так или иначе «оттеснить коренное население», «выжить русских с насиженных мест» [15]. Но среди объективных факторов мигрантофобии россиянин зачастую не задумывается о субъективных причинах данного явления. Как раз на субъективные причины и указали неграмотные старообрядцы Егор Кукцев и Илларион Кондратьев. Нежелание искать причины в себе, нежелание анализировать законы, лень ума и праздность, поиск «халявы» и «легкой наживы» – первые и главные причины притока мигрантов. И если в начале XX века китаец составлял конкуренцию русской рабочей силе только на Дальнем Востоке, то в начале XXI века – уже в самом сердце России, в Москве. 

Основной внешнеэкономический интерес был направлен у старообрядческого предпринимательства в сторону Китая. В торговле с Китаем старообрядцы видели перспективы экономического могущества России. Торгово-экономическое партнерство с Китаем еще в начале XX столетия могло, по мысли старообрядческих элит, противодействовать будущему усилению и доминированию Соединенных Штатов Америки. Эта перспектива внешнеэкономического развития России была обозначена староверами-предпринимателями на основе глубокого анализа происходивших в начале XX столетия мировых социально-экономических и политических процессов. Они сумели сделать удивительно точные прогнозы о грядущем экономическом возвышении США и их доминировании в Европе и мире: в 1916 г. Михаил Рябушинский (брат Павла Рябушинского) отмечал: «Мы переживаем трагическое время... Мы переживаем падение Европы и возвышение Соединенных Штатов. Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились; расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад сманят к себе художников, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало. Россия в этой борьбе поставлена в особо тяжелые условия: борьба с врагом внешним и недоверие к своему правительству» [31, с. 632]. Удивительно верно была уловлена историческая перспектива для России (по сути, для Европы и мира) братьями Рябушинскими: все силы следует направить на продвижение на Восток в союзе с Китаем, противодействуя тем самым экспансии США. Не допустить доминирования Соединенных Штатов. В свете мировой истории XX – начала XXI столетия стольких ошибочных реформ! В самой России эти прогнозы начала XX века представителей старообрядческой элиты выглядят единственно верными на тот момент. Но предложенные старообрядцами перспективы так и не были реализованы в этот исторический момент. Заметим, что экономическое партнерство с Китаем только сейчас, в первой четверти XXI века, стало актуальным и важным направлением внешнеэкономической деятельности современной России: 21 мая 2014 г. российский «Газпром» и китайская компания CNPC подписали крупный договор на экспорт российского газа в Китай сроком на 30 лет; в мае 2015 г. подписан еще ряд соглашений по торгово-экономическому сотрудничеству между Россией и Китаем. 

Путь экономического роста внутри страны старообрядцы видели в интенсивном развитии сельского хозяйства и кооперативных форм предприятий. Земля должна принадлежать не частному собственнику, а всей общине. И община должна оставаться собственником угодий, организовывать производственные и торговые мероприятия, создавая тем самым своеобразное социалистическое государство, основанное на общине. Сельское хозяйство с точки зрения старообрядческих лидеров исторически имело в России приоритет перед промышленностью. Поэтому необходимо сделать акцент на подъеме производительности сельского труда. Для достижения этой цели старообрядческие лидеры осуществляли целостную программу развития сельского хозяйства, повышения сельскохозяйственной грамотности населения, содействовали организации сельскохозяйственных артелей и других кооперативных мелких предприятий, в том числе и в городе.

Так, вопросы сельского хозяйства регулярно выносились на повестку старообрядческих съездов начала XX столетия. Более того, эти вопросы были основными на съездах. Всероссийские съезды старообрядцев собирались с 1900 г. Всего их было девять. Первый проходил в Москве. Со второго по девятый съезды проходили в Нижнем Новгороде по причине того, что московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович конфликтовал с местными старообрядцами, а Нижегородский край со времен начала раскола являлся одним из крупнейших центров старообрядчества. Для крестьян-старообрядцев на съездах устраивались специальные занятия по расширению сельскохозяйственных знаний. Крестьяне постепенно научались сами перенимать передовые технологии. Сохранились воспоминания участников всероссийского съезда старообрядцев 1906 г. В одном из них автор пишет, как на самом съезде их обучали новым западным методам обработки земли. Когда он возвращался со съезда по железной дороге, то в поезде услышал о пользе удобрения «томас лак» (шлак), что его можно сеять на всхожие уже посевы от 24 до 36 пудов на десятину. Приехав домой, он сразу употребил это удобрение на V десятины ржи, а также на лен и клевер. Рожь начала зеленеть раньше, чем у соседей, дала богатые всходы, но когда подросла, вся повалилась, лен насчитывал по 40 головок на одном стебле, но потом также повалился, а вот клевер дал тройной урожай за сезон [33, с.86]. Как видно, не все эксперименты заканчивались быстрым успехом, но очевидна настроенность старообрядцев на новшества в сельском хозяйстве, очевидна их будничная кропотливая работа над улучшением урожая и т.д.

В деревни направлялись опытные агрономы (на их деятельность жертвовали средства представители старообрядческих богатых семей, в частности П.П. Рябушинский в августе 1908 г. – 2 тыс. рублей) [41, с. 58].

Это приносило свои плоды: по данным проведенной старообрядческими лидерами в 1909 г. анкеты по «сельскохозяйственному и экономическому быту старообрядцев», старообрядцы в деревнях и селах были зажиточнее крестьян официального православия, их семьи подверглись меньшему разложению, они были грамотнее своих односельчан [там же, с. 196, 197, 201, 235].

Предлагая собственные пути решения аграрного вопроса в России, отстаивая принцип сочетания личного и общинного владения землей при условии коллективного управления общинной и индивидуальной собственностью, старообрядчество могло стать «вдохновителем» русских реформаторов С.Ю. Витте и П.А. Столыпина, поощрявших развитие артельщины и кооперации, сельскохозяйственной грамотности в деревне. По предложению Совета Всероссийских Съездов старообрядцев на селе организовывались сельскохозяйственные артели, потребительские лавки, ссудо-сберегательные товарищества, а также сельскохозяйственные курсы. В обращении Совета к своим единоверцам говорилось: «Можно надеяться, что если бы старообрядцы, сознав мощь объединения на почве экономической жизни, стали учреждать у себя кредитные или ссудо-сберегательные товарищества. A равно сельскохозяйственные потребительские и другие общества, работая в них общими соединенными силами, помогая друг другу при взаимном согласии и поддержке, то этим они не только подняли бы свое личное благосостояние, но принесли бы великую службу и государству, улучшив по мере своих сил и знаний нашу сельскохозяйственную промышленность» [20]. Надо отметить, что организация артелей и других кооперативных мелких предприятий в целом была одним из направлений внутреннего развития старообрядческого предпринимательства. Особенно на его заключительном этапе. Эта тенденция явно просматривается как в деревне, так и в городе: старообрядческие лидеры не просто ратовали, но и активно разрабатывали и внедряли кооперативные формы предприятий, поощряя учреждение обществ потребителей, кредитных и ссудо-сберегательных товариществ [35, с. 64–117]. По мнению одного из братьев Рябушинских, «артельщина» являлась «замечательным элементом русской деловой жизни», «бесценным помощником русского хозяина», не знакомым западному хозяйственному миру. Создание артелей было особенностью чисто русского хозяйственного уклада. Отбор в артель происходил не по принципу зажиточности, а по принципу «личной пригодности» [29].

При этом старообрядческие позиции не совпадали ни с официально-государственными, ни с позициями различных течений общественно-политической жизни страны, таких как западники, славянофилы, народники, революционеры, либерал-реформаторы. Получилось, что предложенные староверами перспективы социально-экономического развития России так и остались в стороне от исторических путей страны.

Тем не менее в качестве внешнего условия реализации старообрядческих принципов хозяйствования, как показала история, нужны свободная конкуренция и рыночная экономика. Ни в СССР, ни в социалистическом Китае, ни в постсоветской России старообрядцы не смогли достигнуть прежних успехов.

И наконец, в-третьих, идеологическая оппозиционность старообрядцев официальной государственной структуре совмещалась с неофициальным экономическим влиянием в обществе, которое они приобретают со второй половины XIX столетия. С начала XX века наблюдается уже и тенденция включения староверов-предпринимателей в социально-политическую жизнь России (Гучковы, Рябушинские и др.). Хотя здесь они сыграли негативную роль по отношению к царствующей династии и существовавшему государственно-политическому устройству [38, 39].

Анализ развития старообрядческого предпринимательства обратил наше внимание на такой факт: экономически старообрядчество представляло собой более целостное явление, чем идеологически. Не видно разделений по толкам и разногласиям в хозяйственной деятельности, не означились разногласия, например, между предпринимателями Гучковыми и Рябушинскими, хотя идеологически они принадлежали к разным старообрядческим толкам. 

А.С. Пругавин, анализируя причины распространения раскола, сделал вывод, что их следует искать, прежде всего, в экономической сфере [5, с. 87]. Богатые купцы-старообрядцы помогали своим единоверцам: выкупали крепостных на свободу, выдавали беспроцентные кредиты и не спрашивали отдачи. Например, основатель Прохоровской Трехгорной мануфактуры В.И. Прохоров стал старообрядцем вследствие оказанной ему духовной и материальной поддержки на Рогожском кладбище: в 1771 г. он тяжело заболел моровой язвой, а заботливый и безвозмездный уход за ним в среде староверов совершил нравственный переворот в его сознании, он перешел в старообрядчество [35, с. 4]. Таких примеров было немало. Хозяйственные успехи староверов имели несомненное влияние на российское общество, прежде всего на крестьянские слои населения России.

Как порой иронизировали современники, во второй половине XIX века старообрядцы составляли в России народ, а православные – дворцовую и чиновничью секту [2, с. 3–17]. На наш взгляд, именно поэтому старообрядчество можно считать целостным социально-экономическим явлением в хозяйственной истории России, которое предлагало (и опосредованно предлагает в настоящее время в парадигме культурно-исторической традиции) свои пути и средства модернизации России. Старообрядческая модель развития России была органической, выпестованной на основе особенностей развития страны как в ментально-историческом, так и в социально-экономическом планах.

На основе изложенного выше, можно сделать вывод, что на фоне нынешнего не столько финансово-экономического, сколько цивилизационного кризиса обращение к наследию экономических идей старообрядчества помогает выработать адекватные для российской действительности альтернативные ориентиры для его разрешения. В числе таких ориентиров: нравственные начала и принципы хозяйствования; кооперация, вплоть до коллективного управления частной собственностью; активное участие предпринимательства в общественной жизни; социальная ответственность бизнеса перед обществом. Все эти социально-экономические приоритеты органически оформились в российской цивилизационной парадигме развития, и их возвращение в качестве предпочтительных могло бы способствовать ослаблению социально-экономической напряженности в обществе.

1. Барсов Е.В. Семен Денисов Вторушин, предводитель русского раскола XVIII века (материалы для истории русского раскола) [Текст] / Е.В. Барсов // Труды Киевской Духовной Академии. - 1866. - № 2.

2. Братское слово. - 1876. - № 3-4.

3. Булгаков С.Н. Философия хозяйства [Текст] / С.Н. Булгаков. - М.: Институт русской цивилизации, 2009.

4. Булгаков С.Н. Краткий очерк политической экономии [Текст] / С.Н. Булгаков. - М., 1906.

5. Бурышкин П. Москва купеческая. Записки [Текст] / П. Бурышкин. - Нью-Йорк, 1954.

6. Дневные дозорные записи о московских раскольниках. - М., 1885.

7. Домострой. Сильвестровская редакция [Текст]. - СПб.: Наука, 1994.

8. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество / С.А. Зеньковский. - М.: Квадрига, ДИ-ДИК, 2007.

9. Кавелин К.Д. Собр. соч. [Текст] в 4-х т. / К.Д. Кавелин. - СПб., 1897-1900.

10. Кавелин К.Д. Русский национальный интерес [Текст] / К.Д. Кавелин. - М.: ИД «Экономическая газета», 2010.

11. Кокорев В.А. Взгляд русского на европейскую торговлю [Текст] / В.А. Кокорев // Русский вестник. - Т. 14. - М., 1858. - С. 29-64.

12. Кокорев В.А. О согласовании правил по винокурению и продаже вина с потребностями народной жизни [Текст] / В.А. Кокорев. - СПб., 1882.

13. Кокорев В.А. Экономические провалы [Текст] / В.А. Кокорев. - М.: ИД «Экономическая газета», 2002.

14. Кокорев В.А. Миллиард в тумане [Текст] / В.А. Кокорев // СПб.: Ведомости. - 1859. - № 5.

15. Кокорев В.А. Нужды и желания промышленности [Текст] / В.А. Кокорев // Русский вестник. - Т. 14. - М., 1858. - С. 131-243.

16. Коллинз Д. От хорошего - к великому. Почему одни компании совершают прорыв, а другие нет… / Д. Коллинз. - СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2004.

17. Леонова А. Мигрантофобия и ксенофобия: срез общественных настроений [Электронный ресурс] / А. Леонова // Демоскоп Weekly. Электронная версия бюллетеня «Население и общество». 30.05.2005.

18. Любомиров П.Г. Выговское общежительство [Текст] / П.Г. Любомиров. - М. - Саратов, 1924.

19. Малышев В.И. Пижемская рукописная старина (Отчет о командировке 1955 года) / В.И. Малышев // ТОДРЛ. - 1960. - Т. 12. - С. 465-468.

20. ОР РГБ. Ф. 246. Д. 218. Ед.хр. 17. Л. 11.

21. Пашков A.M. Старообрядчество Олонецкой губернии в середине XIX в. (опыт факторного анализа) [Текст] / А.М. Пашкова // Старообрядчество: история, культура, современность. - M., 1997. - С. 158-162.

22. Петров Ю.А. Династия Рябушинских [Текст] / Ю.А. Петров. - М., 1997.

23. Полное собрание законов Российской империи. - Собр. 1. - № 4467.

24. Посошков И.Т. Книга о скудости и богатстве и некоторые более мелкие сочинения [Текст] / И.Т. Посошков. - М., 1911.

25. Поташенко Г.В. Рижская федосеевская община и принятие браков в XIX в. [Текст] // Старообрядчество: история, культура, современность. - М., 2002. - С. 490.

26. Поткина И.В. На Олимпе делового успеха: Никольская мануфактура Морозовых. 1797-1917 [Текст] / И.В. Поткина. - М., 2004.

27. Пругавин А.С. Раскол - сектантство: Материалы для изучения религиозно-бытовых движений русского народа [Текст] / А.С. Пругавин // Вып. 1: Библиография старообрядчества и его разветвлений. - М., 1887.

28. Ружинская И.Н. Старообрядчество городов Олонецкой губернии в XIX в. [Текст] / И.Н. Ружинская // Старообрядчество: история, культура, современность. - 2000. - № 8. - С. 58-62.

29. Рябушинский В.П. Купечество московское [Текст] / В.П. Рябушинский // В.П. Рябушинский. - М.- Иерусалим: Мосты, 1994.

30. Рябушинский В.П. Судьбы русского хозяина [Текст]. Старообрядчество и русское религиозное чувство / В.П. Рябушинский. - М. - Иерусалим: Мосты, 1994.

31. Рябушинский М.П. Цель нашей работы [Текст] / М.П. Рябушинский // Материалы к истории СССР. Документы по истории капитализма в России. - М., 1954.

32. Савинова И.Д. Сага о Ванюковых (Род и дело купцов-федосеевцев из г. Сольцы Новгородской земли) / [Электронный ресурс] // Книжица Самарского староверия / http://samstar-biblio.ucoz.ru/load/31-1-0-549

33. Сельскохозяйственный и экономический быт старообрядцев (по данным анкеты 1909 года) [Текст]. - М., 1910.

34. Собрание постановлений по части раскола [Текст]. - СПб., 1870.

35. Старообрядческие общины. Формы деловых бумаг, относящихся к ведению дел общин [Текст]. Вып. 2. Особое приложение к трудам IX Всероссийского съезда старообрядцев, бывшего в Нижнем Новгороде 2-4 августа 1908. - М., 1909. - С. 64-117.

36. Терентьев П.Н. Материалы к истории Прохоровской Трехгорной мануфактуры и торгово-промышленной деятельности семьи Прохоровых. Годы 1799-1915 [Текст] / П.Н. Терентьев. - М., 1915.

37. Титова Е.Н. Концепция богатства в хозяйственной этике старообрядчества [Текст] / Е.Н. Титова // Российская школа социально-экономической мысли: истоки, принципы, перспективы. Материалы сессии первого Российского экономического конгресса. - М., 2010. - С. 281-293.

38. Титова Е.Н. Этические механизмы управления в истории России XIX-XX вв. [Текст] / Е.Н. Титова // Менеджмент и бизнес - администрирование. - 2010. - № 4. - С. 14-29.

39. Титова Е.Н. Этика предпринимательской деятельности старообрядцев [Текст] / Е.Н. Титова // Российская школа социально-экономической мысли: истоки, принципы, перспективы. Материалы сессии первого Российского экономического конгресса. - М., 2010. - С. 264-281.

40. Труды VIII Всероссийского съезда старообрядцев в Нижнем Новгороде 2-5 августа 1906 г. [Текст]. - Н. Новгород, 1906.

41. Труды девятого Всероссийского съезда старообрядцев 2-4 августа 1908 [Текст]. - М., 1909.

42. Уэст Дж. Л. Старообрядчество и предпринимательская культура [Текст] / Дж. Л. Уэст // Предпринимательство и городская культура в России. - М., 2002.

43. Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни [Текст] / И. Филиппов. - СПб., 1862.

44. Янжул И.И. Экономическое значение честности [Текст] / И.И. Янжул. - СПб.,1912.

45. Яроцкий В.Г. Экономическая ответственность предпринимателей [Текст] / В.Г. Яроцкий. - СПб., 1887.