Россия
В представленном научном докладе «Влияние социально-экономических процессов на состояние прав и свобод личности» рассмотрен процесс развития крепостного права в средневековой Сербии, Беларуси и Русском государстве в XI–XVII вв. в контексте эволюции частной и государственной феодальной собственности. Важнейшим вопросом нашего исследования является вопрос влияния средневековых социально-экономических процессов на состояние прав и свобод личности из числа феодально-зависимых категорий населения.
права и свободы личности, частная собственность, государственная собственность, Сербия, Беларусь, Русское государство, средние века
В процессе эволюции феодальных отношений в средневековой Сербии уже в XIV в. стираются различия между вотчиной (баштиной) и условной формой собственности (пронией). Это знаменовало собою начало становления в сербском феодальном обществе универсального института частной собственности. В этот период в стране завершается
процесс закрепощения всех категорий зависимых крестьян. О чем свидетельствуют нормы «Законника Стефана Душана» 1349 г. В частности, ст.66 «Об отроке и меропхе» Призренского списка «Законника Стефана Душана» гласит: «Отроки и меропхи, которые сидят вместе в одном селе, всякую плату, которая приходит, да платят вместе (по числу душ). Как плату платят и работу работают, так и землю да держат» [1,с. 116]. Из указанной статьи следует, что отроки, как и основная категория зависимых крестьян средневековой Сербии – меропхи в «Законнике Стефана Душана» уже были наделены единой правоспособностью и дееспособностью. Ст. 67 «О меропхе» указанного Законника уточняет статус всех категорий крепостных крестьян Сербии. В частности, в ней сообщается: «Меропхам закон по всей земле. В неделю да работают два дня помещику и дают ему в год царский перпер и безвозмездно да косят ему сено один день и (обрабатывают) виноградник один день, а кто не имеет виноградника, да выполняют они ему другие работы один день. И что наработает меропх, то все приобретает, а иного сверх закона ничего у него да не отымется» [1, с. 116].
Закрепощение крестьян в Сербии сопровождалось не только ограничением их личных прав и свобод, но и установлением системы уголовных наказаний для зависимых категорий населения. Они налагались не только органами государственной власти, но и светскими и церковными феодалами. За побег крепостного крестьянина, в соответствии со ст. 205 «Законника Стефана Душана», предусматривалось тяжкое телесное наказание – клеймение и обезображивание лица: «Если меропх убежит от своего господина в другую страну или землю царя (земли находящиеся в государственной собственности – прим. автора), где его найдет господин, пусть поставит ему клеймо и распорет ему нос» [2, c. 115].
Уголовные наказания в средневековой Сербии также свидетельствуют в пользу того, что в феодальном законодательстве прослеживается классовый характер. Например, ст. 94 Призренского списка «Законника Стефана Душана» гласит, если властитель убьет серба (своего зависимого крестьянина – прим. автора), он должен заплатить 1000 перперов. Если же серб убьет властителя, он должен заплатить 300 перперов штрафа и ему отсекали обе руки [1,c. 124].
О наличии в рассматриваемый исторический период значительной по своим размерам феодальной государственной собственности в средневековой Сербии, свидетельствуют обширные земельные пожалования королей (царей) своим вассалам и монастырям православной церкви. Основу данных пожалований составляли многочисленные общинные земельные угодья, которые являлись собственностью сербского государства. Процесс формирования феодальной частной собственности в Сербии, в том числе и за счет государственных (королевских) пожалований начинается задолго до воцарения первых Неманичей на сербском престоле и продолжался до утверждения турецкого владычества во второй половине XV в. Об этом наглядно свидетельствуют многочисленные юридические документы. Так, великий жупан Сербии Стефан Немань основал монастырь Хиландарь на святой Горе в 1198 г. и подарил ему села Непробишта, Момуша, Ретивль, Ретивштица, Сламодрава, Тернии, Тарновац, Хоча и гору Богач, а также 2 виноградника, 4 пчелиные пасеки, 170 влахов с кобыльими стадами и 30 пудов соли [6, с.13-14]. При этом не следует забывать, что сербские короли в рассматриваемый исторический период располагали возможностью жаловать своих подданных владениями, как за счет государственного земельного фонда (казны), так и из своих личных владений – королевского домена. И зачастую весьма непросто для современных исследователей установить грань данного различия. Для примера ознакомимся с очередным юридическим фактом. Королевская грамота Стефана Душана, изданная в феврале 1340 г., предписывала передать тому же Хиландарскому монастырю право собственности на села Полошко и Драгожелье, а также на поля, виноградники и другие угодья, которые их окружают [3, с.1-5]. В данном случае у нас есть все основания считать, что данное пожалование сербского короля Стефана было произведено за счет государственного земельного фонда, а не королевского домена, так как эти земли вошли в состав Сербии только в 1334 г., незадолго до указанного выше события [8, c. 56-58].
8 декабря 1400 г. от имени короля Сербии Стефана Остойи была издана грамота, на основании которой воевода Хервой получил город и жупу Хлевно в качестве баштины с последующим правом её передачи своему сыну князю Баошу [9, с. 186]. Определенную ясность в отношении данного юридического факта вносит ст. 135 «О баштине» Призренского списка «Законника Стефана Душана», которая гласит: «Когда жалует царь грамоту на баштину. Кому запишет село, да будет логофету 30 перперов за хрисовул, а кому жупу – от всякого села 30 перперов, а дьяку за написание (грамоты) – 6 перперов» [1, с. 136]. На первый взгляд, здесь мы имеем дело с обычной пошлиной в пользу государства. Однако если посмотреть на величину пожалованного владения и требуемую сумму оплаты за него, исходя из постановления ст. 135 Законника, то вполне данный юридический факт можно квалифицировать в виде завуалированной сделки – купли-продажи земельных владений названного в указанном акте вельможи у средневекового сербского государства.
Баштина обладала исключительным иммунитетным правом, ее можно было отнять у владельца только за совершенную им государственную измену. Так, в грамоте царя Уроша от 1357 г. юридически закреплено положение о том, что баштина не отнимается «ни за едино, ни за кое сьгрешение», исключая государственную измену.
Анализ имеющихся в нашем распоряжении материалов о королевских пожалованиях в средневековой Сербии за счет владений королевского домена показывает, что почти все пожалования светским лицам осуществлялись на правах пронии, и размеры подобных земельных пожалований были сравнительно невелики. Следовательно, вышеуказанный пример также нельзя причислять к числу земельных пожалований из фонда королевского домена. Во-первых, потому что данная баштина слишком велика по территории земельного владения; и, во-вторых, королевская семья практически утрачивала право собственности на это владение. Оно перешло бы в полную собственность к воеводе Хервою и его семье. Возврат же пожалований подобного рода был делом почти нереальным. Хотя на практике примеры конфискации баштин за государственную измену встречаются достаточно часто в юридических документах конца XIV в. Так, деспот Иован Драгош и его брат Константин отняли два села у властеля Тодора, одно село у властеля Дабажева, одно село у властеля Новока и все указанные владения передали русскому монастырю святого Пантелеймона на святой Горе [7, с. 39-40]. Деспот Стефан за измену отнял баштину у обрата Драгоплалика и передал ее властелину Мому в пронию [7, с. 40].
Вышерассмотренные примеры позволяют считать, что конфискованные владения переходили в казну, которая, в свою очередь, являлась источником для пожалований светским феодалам и монастырям. В пользу нашего довода свидетельствует и ст. 144 Призренского списка «Законника Стефана Душана», которая гласит: «Если властелин или властеличич будет уличен как перебежчик или как другой какой преступник моего царства и если окрестные села и жупа восстанут на грабеже его дома и его имущества, что он оставлен, те которые сделают это, да будет наказаны, как изменники моего царства» [1, c. 140]. В выше процитированной статье разговор идет о наказании тех лиц, кто примет участие в грабеже имущества перебежчика. Естественно, что сербский законодатель в данном случае не ведет речь о защите имущества государственного изменника. Мы склонны согласиться с мнением С.П. Бобровой, которое изложено в ее диссертации «Феодальное землевладение в Сербии в XII – первой половине XIV вв.», что имущество перебежчика становится государственной собственностью [5, с. 223]. Следовательно, закон в данном случае уже защищает собственность сербского государства.
В пользу того, что пожалования сербских государей светским и духовным феодалам велись за счет государственной собственности, а не королевского домена свидетельствует и тот факт, что по средневековой традиции собственность государева домена оставалась неотчуждаемой, она должна была увеличиваться, а не уменьшаться. Да и члены королевской фамилии не были заинтересованы в дроблении собственности домена и всячески сопротивлялись данному явлению. Убедительно в пользу нашего довода свидетельствует следующий факт. В 1348 г. специальным Хрисовулом царь Стефан Душан пожаловал Корейскому монастырю Святого Саввы иерусалимского в г. Прилепы село Косорич в Метохии и 4 деревни Днеполье, Дольяны, Чешково и Челопецы, которые приносили царскому домену доход в 100 венецианских перперов (золотых монет) [4, л.1-2].
После смерти царя, его вдова, царица Елена потребовала в настоятельной форме вернуть ей эти владения. Случай для эпохи средневековья беспрецедентный. В связи с этим 1 сентября 1358 г. собирался церковный собор в Хиландаре, который принял соломоново решение: вернуть эти земли царице под предлогом того, что она может пользоваться садами монахини Елизаветы для своих нужд [4, л. 1]. Следовательно, маловероятным мог быть факт передачи владений царского домена в руки светских феодалов на правах баштины, если представители правящего дома по данному вопросу пошли на конфликт даже с церковью.
Также весьма спорным является факт, что владения королевского домена находились в приграничных районах сербского государства и время от времени превращались в предмет купли-продажи с целью получения средств для государственной казны. А примерами такого рода мы располагаем. В марте 1323 г. Малое вече Дубровника было извещено о прибытии короля Сербии Уроша Стефана Дечанского в приморские города Бар, Ульцин и Аламату. С этой целью правительства республики направило 4 нобелей для приветствия короля и поднесения ему от имени Дубровника даров на сумму 400 перперов. Кроме того, послы республики были уполномочены провести с королем Сербии – Урошем Стефаном Дечанским переговоры о покупке, за 2000 перперов деньгами или оружием на такую же сумму, земель и виноградников в окрестностях Жупы, Шумета и Затона [10, с. 242].
По имеющимся в нашем распоряжении данным, король Сербии принял предложения Дубровника и прислал своего представителя Марка Лукарича для ведения переговоров и заключения договора купли-продажи вышеуказанных земель и виноградников [10, с. 242].
С вышеназванным явлением мы столкнулись и в более поздний период истории сербского государства. Спустя десять лет, 22 января 1333 г. сербский король Стефан Душан пожаловал нескольких нобелей Дубровника баштиной Стонская Рать и окрестными ей землями, которая являлась составной частью территории средневековой Сербии. Детальное изучение содержания данного Хрисовула позволило сделать вывод, что указанное пожалование – это завуалированный по своему содержанию договор купли-продажи вышеназванных территорий в пользу Дубровника. Стоимость данного пожалования составила 8000 перперов, которые были выплачены правительством города – государства Дубровника в пользу сербского монарха [9, с. 119-120]. Значит, и в данном случае мы сталкиваемся с примером использования государственной собственности средневековой Сербии в обмен на деньги, которые были необходимы для поддержания функций государства.
При этом обращает на себя внимание тот факт, что права и свободы крестьян, проживавших на землях, являвшихся собственностью средневекового сербского государства, по существу не отличались от положения крепостных крестьян, проживавших в частных феодальных владениях. Например, оскорбление, которое наносил свободный крестьянин феодалу, по «Закону Стефана Душана» каралось членовредительным наказанием – клеймением и денежным штрафом. Ст. 47 «О властельском поношении» Ходошского списка «Законника Стефана Душана» предписывает: «И если себр выбранит властеля, да платит 100 перперов и да заклеймится. Если же властель и властеличич выбранит себра, да платит 100 перперов» [11, с. 124]. Из рассмотренной правовой нормы следует, что оскорбление, которое феодал наносил свободному крестьянину, наказывалось только денежным штрафом. Кроме того, нормы, заложенные в постановлениях «Законника Стефана Душана», под оскорблением понимают не только произнесение обидных слов, ругательств, но и совершение действий, унижающих потерпевшего. Так, из содержания ст. 97 «О властельской бороде» Призренского списка Законника следует: «Кто вырвет волосы из бороды властеля или доброго человека, то отрубить ему обе руки» [1, с. 126]. Эта норма направлена на подавление всяческого возмущения представителей сербского крестьянства поведением лиц господствующего класса. Учитывая тот факт, что за подобное оскорбление себе равных лиц по статусу полагался только денежный штраф в 6 перперов [12, c. 66].
В средневековой Беларуси государство также являлось крупнейшим феодалом, которое в лице великого князя было собственником всех государственных земель или «господарских» владений. Фонд этих владений формировался различными путями. В период активной территориальной экспансии литовских феодалов в Беларуси в руки великого князя литовского перешли владения ряда удельных князей Рюриковичей и их вассалов, которые не подчинились его власти или по другим причинам исчезли с политической арены [13, c. 33]. Господарские владения расширялись и за счёт конфискованных, подаренных, завещанных и выморочных («спадковых») имений. Так складывался обширный комплекс господарских владений, состоявший из городов, местечек и многочисленных сел [13, c. 34]. При этом следует отметить, что многие из них недолго находились в собственности господаря, поскольку жаловались феодалам-вассалам за службу, а также католической и реже православной церкви.
Владения великого князя на территории Беларуси достаточно детально перечислены в тексте Уставы на волоки 1557 г. Исходя из чего нами сделан вывод, что государева юрисдикция распространялась на следующий объем собственности: в Берестейском повете – Берестье (Брест) и Каменец, в Браславском – Браслав и Опса, в Волковыйском – Волковыйск (Волковыск), Волпа, Зельва, Лысково, Межиреч (Мижеричи) и Мстибогов, в Городенском – Ожа, Перевалка (Привалка) и Перелом, в Лидском – Белица, Василишки, Лида, Острина и Радунь, в Менском – Гайна, Красное Село и Менск (Минск), в Новогородском – Ляховичи, Новогородок (Новогрудок) и Церин (Цырин), в Ошменском – Воложин, Гераноины, или Гераноины Мурованые (Геранены), Дуниловичи, Крево, Лебедево, Марково, Мядель, Ошмена (Ошмяны) и Трабы, в Полоцком воеводстве – Дисна, в Слонимском повете – Байкевичи, Лососиная и Слоним; а также «волости Русские» в разных воеводствах и поветах восточной Беларуси: Бобруйск, Борисов, Глуск, или Глуск Погорелый (Городок), Гомей (Гомель), Любошаны, Могилев, Мозыр, Мстиславль, Орша, Полоцк, Пропойск (Славгород), Речица, Свислоч и Чечерск [14, c. 562-565]. Из изложенного следует, что значительная часть доходов великих князей литовских, т.е. доходов государства, поступала с господарских владений, которые находились на территории Беларуси.
Население господарских владений – государственные крестьяне обладали рядом прав и льгот, которые были закреплены в областных и волостных привилеях. Например, в привилее великого князя, изданного в 1511 г. для крестьян поднепровских и задвинских волостей, запрещалось представителям великокняжеской администрации въезжать в эти волости и взимать с крестьян подати, которые они сами должны были в определенные сроки доставлять в казну [15, c. 176]. Однако со II половины XVI в. положение крестьян Беларуси изменилось. В 1557 г. была принята и введена в действие «Устава на волоки», которая знаменовала собой проведение аграрной реформы в государстве и четко сформулировала нормы феодального права собственности, которые сводились к следующему положению, изложенному в данном правовом акте: «кметь (крестьянин – прим. автора) и вся его маётность наша есть» [14, с. 570]. Таким образом, аграрная реформа в Беларуси во II половине XVI в., юридически оформленная в правовом акте как «Устава на волоки» (1557 г.), завершила длительный процесс закрепощения крестьян Беларуси. Результатом аграрной реформы стало создание новых фольварков и приписка к ним бывших ранее свободных крестьян-данников, а также пожалование целых деревень и волостей отдельным феодалам – это привело к значительному сокращению числа крестьян-данников в XVI в. и количественному росту тяглых крестьян, обязанных отбывать барщину, т.е. крепостных.
Для того чтобы заставить крестьян своевременно выполнять все повинности, устанавливались различные имущественные взыскания и телесные наказания. Например, в законе о волоках 1557 г. предусматривалось наказание для государственных и великокняжеских крестьян за невыход на барщину без уважительных причин: за первый день – штраф в один грош, за второй – отдать барана, за третий – телесные наказания плетью [15, с. 171].
Проблемой происхождения крепостного права в Русском государстве занимались серьезно советские и российские ученые. Академик Б.Д. Греков выдвинул и обосновал концепцию закрепощения русских крестьян в своем фундаментальном труде «Крестьяне на Руси» (М., 1952 – 1954). В данной работе он исследовал зарождение и развитие крепостного права со времен Киевской Руси, а точнее с появления «Русской Правды». Судебники Московского государства XV – XVI вв. Б.Д. Греков рассматривал как дальнейшие ступени закрепощения крестьян. Законодательство 80–90 гг. XVI в., начиная с Указа о «заповедных годах» 1580 г., означало преодоление важной вехи в процессе развития крепостного права в Русском государстве. Политика феодального государства в этом вопросе сомкнулась с интересом господствующего класса, когда Соборное Уложение 1649 г. возвело отмену урочных лет сыска беглых в ранг общегосударственной политики и, тем самым, юридически оформило крепостную зависимость крестьян от их владельцев. В частности, ст. 1 гл. XI Соборного Уложения 1649 г. предписывала отмену урочных лет сыска беглых дворцовых и черносошных крестьян и бобылей, живущих в бегах у всех категорий землевладельцев, начиная от патриарха и кончая помещиками, а ст. 10 указанной главы Уложения предписывала возврат таких крестьян с родственниками и имуществом по переписным книгам, а за прием беглых устанавливалось взыскание – по 10 руб. за каждого крестьянина в год «за государевы подати и за помещиковы доходы» в пользу владельцев беглых [16, с. 230, 235].
Концепция академика Б.Д. Грекова до настоящего времени существенных уточнений теоретического порядка не претерпела. Однако ряд исследователей высказали мнение о необходимости более четкого разграничения понятий «крепостничество» и «крепостное право», поскольку они не совпадают по смыслу. Крепостничество, как явление внеэкономического принуждения в различных формах, присуще всем стадиям развития феодальных отношений, а крепостное право в его российском варианте почти рабского положения крестьян – это порождение более поздней эпохи (конца XVI – середины XVII в.) [17].
После принятия Соборного уложения 1649 г. система крепостного права в Русском государстве ужесточилась и обрела черты почти рабской зависимости крестьян от феодалов. Это, в свою очередь, вызвало обострение классовых противоречий в русской деревне и привело к массовому бегству крестьян из феодальных владений. Данному вопросу посвящена монография А.Г. Манькова [18], в которой показан цроцесс формирования общегосударственной системы сыска и возвращения беглых крестьян во второй половине XVII в. С этой целью в ст. 22, гл. XI Соборного Уложения 1649 г. были узаконены пытки и телесные наказания для беглых крестьян. Однако эта крепостническая мера в Русском государстве должного эффекта не принесла. Крепостные и черносошные (государственные) крестьяне уходили в поисках лучших условий жизни на восточные и южные окраины страны (Донские степи, Урал и Сибирь).
Анализ законодательства средневековой Сербии, Беларуси и Русского государства показал, что юридическое оформление социально-экономических изменений в общественной жизни этих стран привели к росту и укреплению феодальной собственности, следствием которой стало усиление угнетения и окончательное закрепощение крестьянства. При этом обращает на себя внимание факт некоторой двойственности норм в правовых актах средневековой Сербии и Беларуси, где наряду с нормами, закреплявшими социальное неравенство людей, были включены и прогрессивные для своего времени нормы права, отражающие идеи эпохи Возрождения и Реформации, характерные для ряда стран Европы в рассматриваемый исторический период. К их числу относятся принцип равенства всех перед законом, ограничение власти государей и феодальной знати. Например, правовые нормы, изложенные в ст. 140 Призренского списка «Законника царя Душана», гарантировали судебную защиту меропхам (зависимым крестьянам) в отношении их господ, нарушивших закон [1, с. 138]. Ст. 181 указанного списка Законника предписывала судьям защищать интересы убогих, т.е. обездоленных слоев сербского общества; а ст. 186 запрещала арестовывать и помещать в темницу (тюрьму) людей без царской грамоты, т.е. ограничивала самоуправство феодалов и представителей царской администрации [1, с. 152, 154]. Аналогичное явление находит отражение и в нормах права Статутов Великого княжества Литовского, Русского, Жемойтского 1529, 1566 и 1588 г., где Беларусь в рассматриваемый исторический период была государственно-образующей основой. Однако и сегодня, спустя почти 700 лет, мы видим, что наличие прогрессивных и полезных для широких слоев населения юридических норм далеко не всегда гарантирует их должное применение на практике.
1. Законик цара Стефана Душана: Барањски, Призренски, Шишатовачки, Раковачки, Раванички и Софијски рукопис / Уредници академици М. Пешикан, И. Грицкат-Радуловић, М. Јовичиħ. - Београд: Српска Академиjа наука и уметности, 1997. - Књ. III. - 499 с.
2. Законникъ благовѣрнаго царя Стефана // Зигель, Ф. Законникъ Стефана Душана / Ф. Зигель. - Санктпетербургъ: Объщественная польза, 1872. - 220 с.
3. Архив Српске Академиjе наука и уметности у Београду (АСАНУ). - Броj.7903 / А.24. - Л.1-5.
4. АСАНУ. - Брoj.8876 / И.88. - Л.1-3.
5. Боброва, С.П. Феодальное землевладение в Сербии в XII - первой половине XIV вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.03 / С.П. Боброва. - Воронеж, 1956. - 380 л.
6. Косово у повељама српских владара / Превод повеља Д. Богдановиħ. - Бања Лука - Београд, 2000. - 207 с.
7. Нюркаева, А.З. Положение крестьянства в Сербии XIII-XIV вв.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.03 / А.З.Нюркаева. - Москва, 1955. - 434 л.
8. Повеља краља Стефана Душана о поклону Хиландару цркве Св. Ђорђа и села Полошко. - Фебруар 1340 г. // Стари српски архив / Одговорни уредник: Р. Михаљчиħ. - Књ.6. - Београд: Ун-т у Београду, 2007. - С.56-58.
9. Соловjев, А. Одабрани споменици српског права (од XII до краjа XV века) / А. Соловjев. - Београд: Издавачка књижарница Г.Кона, 1926. - 234 с.
10. Флоринскiй, Т.Д. Критико-библиографическiй обзоръ й новѣйшихъ трудовъ и изданiй по славяновѣдѣнiю / Т.Д.Флоринскiй // Университетска извѣстiя. - Кiевъ, 1898. − № 11. - С. 232-244.
11. Законик цара Стефана Душана: Студенички, Хиландарски, Ходошки и Бистрички рукопис /Уредник академик М. Беговuћ. - Београд: Српска Академиjа наука и уметности, 1981. - Књ. II. - 300 с.
12. Ермолович, В.И. Основные институты уголовного права средневековой Сербии и Киевской Руси / В.И. Ермолович // Веснiк БДЭУ. - 2019. - №2. - С. 61- 68.
13. Спиридонов, М.Ф. Закрепощение крестьянства Беларуси (XV -XVI вв.) / Под ред. А.Л. Хорошкевич. - Минск: Навука i тэхнiка, 1993. - 223 с.
14. Русская историческая библiотека в 39 т. (1872 - 1927 гг.): Т.30: Литовская метрика / А.П. Барсуковъ, С.А. Белокуровъ, И.А. Бычковъ и др. - Юрьевъ: Изданiе Археографической комиссiи, 1914. - 588 с.
15. Юхо, И.А. Общественно-политический строй и право Белоруссии в XVI веке: дис…доктора юр. наук: 12.00.01 / И.А. Юхо. - Киев, 1980. - 399 л.
16. Соборное Уложение 1649 года: текст, комментарии / Г.В. Абрамович, Л.И. Ивина, А.Г. Маньков (руководитель) и др. - Л.: Наука, 1987. - 448 с.
17. Корецкий, В.И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России / В.И. Корецкий. - Москва: Наука, 1975. - 392 с.
18. Маньков, А.Г. Развитие крепостного права в России во второй половине XVII века / А.Г. Маньков. - Л.: Изд-во АН СССР, 1962.- 422 с.
