Актуальность исследования. Одной из насущных жизненных проблем, актуализирующихся в современных условиях, требующих серьезного научного обоснования, является разработка концепции психологической безопасности субъектов служебной деятельности и особенно той, которая протекает в объективно опасных условиях. Следует отметить, что на сегодняшний день это далеко не первая попытка систематизировать знания о сущности и структуре психологической безопасности личности. C разных научных позиций феномен психологической безопасности обосновали И.А. Баева [3], Н.Л. Шлыкова [33], Н.Е. Харламенкова [29], Т.В. Эксакусто, Н.А. Лызь [34]. Разработаны имплицитная и эксплицитная теории психологической безопасности [30], теоретически обоснована и эмпирически верифицирована модель психологической безопасности субъектов служебной деятельности [1].  Вместе с тем, психологическая безопасность субъектов служебной деятельности, как системное явление, имеющее компонентную структуру и представленное в совокупности внутри -, и межкомпонентных взаимосвязей ранее не исследовалось.

Теоретическое обоснование системогенеза психологической безопасности субъекта служебной деятельности.

Целью настоящей статьи является рассмотрение психологической безопасности субъектов служебной деятельности как сложной многоуровневой системы и обоснование ее системогенеза с учетом представлений об исследуемом феномене, как об интегральном личностном образовании, возникшем в результате психической деятельности по самосохранению и преодолению угроз и опасностей, проявляющем свою сущность во внутренней активности субъекта направленной на: оценивание ситуации в континууме «опасно – не опасно» и достаточности своих ресурсов для ее преодоления, прогнозирование вероятности наступления реальной опасности, последующее эмоциональное реагирование на этот прогноз, волевое регулирование поведения и деятельности по самосохранению и совладанию с опасностью [1].

Для изучения системогенеза психологической безопасности субъектов служебной деятельности очертим границы авторского понимания термина «системогенез» в предлагаемой концепции. В данном случае под системогенезом подразумевается взаимосвязь процессов оценивания ситуации; прогнозирования; эмоционального реагирования; регулирования поведения; психической деятельности по самосохранению и совладанию с опасностью, в результате комплексного протекания которых, рождается новый психический феномен – «психологическая безопасность» как интегральное личностное образование, отражающее результаты этих процессов. И.В. Антоненко справедливо замечает, что «по сути, всякое психическое образование в своем возникновении, формировании и развитии представляет собой конкретный системогенез, и в этом своем качестве может быть подвергнуто научному исследованию» [2].

Итак, главным методологическим посылом изучения системогенеза психологической безопасности субъектов служебной деятельности стало то, что исследование данного феномена с позиций линейного детерминизма и редукционизма оказывается малопродуктивным. При исследовании психологической безопасности конкретного субъекта мы сталкиваемся с тем, что компоненты этого системного явления лишь относительно самостоятельны, но не изолированы и находятся во взаимосвязи, постоянном развитии и движении. Каждый элемент психологической безопасности в отдельности не обладает свойствами всей системы. Другими словами, взятая в отдельности личностная характеристика субъекта, являющаяся показателем психологической безопасности, даже развитая до предельного уровня совершенства, не несет в себе качеств всего исследуемого интегрального личностного образования, а составляет исследуемый феномен с его собственными закономерностями функционирования и механизмами проявления, только при своем системном взаимодействии с остальными его элементами [32].

Второй, принципиально важной отправной точкой исследования системогенеза психологической безопасности субъектов служебной деятельности, является представление о детерминации структуры и содержания психологической безопасности субъектов особенностями служебной деятельности. По нашему мнению, например, у сотрудников органов внутренних дел Российской Федерации, именно специфика служебной деятельности будет определять их представление о собственной психологической безопасности и ее проявлениях.

В своем обосновании системогенеза психологической безопасности субъектов служебной деятельности мы исходили из методологических постулатов общей теории систем [20] и положений В.Д. Шадрикова о том, что в системогенезе профессиональной деятельности целевая целостность с необходимостью предполагает раскрытие компонентного состава системы и взаимосвязей отдельных компонентов, образующих данную систему, что дает представление о структуре системы, о ее внутренней организации  [32].

Исходя из сказанного, целостная система компонентов психологической безопасности субъектов служебной деятельности рассматривается в нашей концепции как совокупность когнитивного, прогностического, аффективного, регулятивного и деятельного компонентов. Показатели компонентов системы психологической безопасности субъектов служебной деятельности и функции их проявления в общей структуре феномена представлены в Таблице 1.

Когнитивный компонент представлен такими показателями как когнитивный контроль, самоэффективность, базисные убеждения (доброжелательность окружающего мира, справедливость, образ Я, удача, убежденность в контроле), удовлетворенность потребности в безопасности [1].

Когнитивный контроль – это намеренный выбор мыслей, эмоций и моделей поведения в соответствии с требованиями текущей задачи и социальным контекстом, а также сопутствующее подавление неуместных привычных действий [19]. Когнитивный контроль входит в структуру когнитивного компонента психологической безопасности субъекта служебной деятельности, поскольку отражает его способность к планированию и предвосхищению затруднений, которые могут создать угрозу при поэтапном продвижении к поставленным целям.

Эти положения подтверждаются эмпирическими исследованиями А.М. Перпер и О.В. Митиной, доказавшими, что чем выше когнитивный самоконтроль (умение вырабатывать планы и структурировать деятельность для достижения цели) и инициативность (готовность к действию, к мобилизации энергии), тем ниже хаотичность имплицитного негативного аффекта [22].

Таблица – 1. Компоненты, показатели и функции их проявления в системе психологической безопасности субъектов служебной деятельности

Следующим показателем когнитивного компонента психологической безопасности субъекта служебной деятельности является самоэффективность – понятие, введенное в науку А. Бандурой, и обозначающее собственную когнитивную оценку субъектом своей способности к эффективной деятельности и совладанию с трудными ситуациями. [35; 36]. В концепции психологической безопасности субъектов служебной деятельности этот конструкт имеет очень важное значение, поскольку раскрывает корреляты выбора модели поведения в опасной ситуации, когда человек действует в большинстве случаев по сложившемуся у него стереотипу. По мнению автора, вера в свою эффективность, означающая убеждение субъекта в том, что в опасной ситуации он сможет продемонстрировать рациональное поведение, становится прямым отражением когниции «защищенность» и служит показателем когнитивного компонента психологической безопасности субъекта служебной деятельности. В свою очередь конструкт «самоэффективность» в системе компонентов психологической безопасности субъектов тесно связан с Образом Я из базисных убеждений личности.

Под базисными убеждениями личности принято понимать имплицитные, глобальные, устойчивые представления индивида о мире и о себе, оказывающие влияние на мышление, эмоциональные состояния и поведение человека [18]. В работах В.Э. Чудновского убеждения рассматриваются как относительно самостоятельные личностные образования, имеющие двухкомпонентную структуру: во-первых, логический анализ отдельных знаний, суждений и мнений (когнитивный компонент) и, во-вторых, переживание своего отношения к этим знаниям (эмоционально-личностный компонент) [31]. При этом, по мнению автора, убеждения являются динамической структурой, их содержание и ценность для индивида могут изменяться в зависимости от способа усвоения знаний об окружающем мире. Д.В. Меркурьев полагает, что во многом это зависит от психологической почвы – того, что уже было усвоено индивидом, особенностей его личности и самосознания [18]. В системе психологической безопасности субъектов служебной деятельности базисные убеждения отражают мотивационно-потребностную сферу личности и мировоззренческую позицию, обнаруживающую отношение субъекта к окружающей действительности при оценке ситуации в континууме «опасно – не опасно». Являясь «представлениями, знаниями, идеями ставшими мотивами поведения человека и определяющими его отношение к разным сферам действительности» [7], базисные убеждения становятся когнитивным фильтром, через призму которого проходит информация о признаках угрозы. И именно на основе базисных убеждений в доброжелательности мира, его справедливости, собственной ценности и удачливости происходит оценка субъектом вопроса насколько ситуация опасна в реальности и угрожает в будущем.

«Потребность в безопасности одна из антропологических констант человеческого существования, обусловливающая стремление личности к защищенности от деструктивных воздействий, обеспечивающая сопротивляемость и тесно связанная с чувствами психологической устойчивости, уверенности, которые испытывает субъект в сложившейся ситуации». О.Ю. Зотова выделяет в структуре потребности в безопасности следующие составляющие: потребность в стабильности; потребность в законе и порядке; потребность в предсказуемости событий; потребность в надежной работе со стабильным заработком; потребность быть любимым и желанным; потребность быть защищенным от опасностей и враждебного мира; потребность в защищенности от реальных чрезвычайных обстоятельств. Это позволило автору операционализировать и сделать измеряемым понятие «удовлетворенность потребности в безопасности» [21].  

Показателями прогностического компонента структуры психологической безопасности являются склонность к риску, толерантность (интолерантность) к неопределенности, использование интуиции, способность к суждениям и тревожная оценка перспективы [1].

Говоря о прогнозировании, как способности мышления представить возможный результат действия до его осуществления, а также способности подготовки к реагированию на какое-либо событие до его наступления, то есть как об «опережающем отражении», мы имеем в виду попытку субъекта установить контроль над факторами риска и неопределенности. Переживание и оценка ситуации субъектом служебной деятельности как «опасной/не опасной» будет во многом зависеть от способности предвосхитить эту опасность и заранее выстроить самосохраняющее поведение.

Н.Л. Шлыкова пишет, что «уровень готовности к риску, являющийся одним из ведущих компонентов субъектности профессионала, выступает в качестве фактора, определяющего уровень развития его психологической безопасности» [33]. Из этих же соображений, считаем, что склонность к риску, в смысле предрасположенности к восприятию ситуации, как перспективной или как угрожающей, а также к поиску новых впечатлений, будет существенно отражать качественные особенности прогнозирования субъекта в угрожающих и опасных ситуациях служебной деятельности [1].

Толерантность к неопределенности в структуре прогностического компонента психологической безопасности субъекта служебной деятельности понимается как некая установочная переменная, проявляющаяся в «признании одним и тем же человеком фактического совместного существования позитивных и негативных свойств и признаков у одного и того же объекта. Интолерантность к неопределенности это тенденция к принятию черно-белых решений, достижению преждевременного ощущения завершенности, часто пренебрегая реальным положением дел» [38]. Использование данного конструкта, как показателя прогностического компонента в структуре психологической безопасности субъектов служебной деятельности, позволяет объяснить следующее: каким образом субъекты принимают и преодолевают неопределенность, неструктурированность, проявляющуюся в неожиданных опасных ситуациях их служебной деятельности? Как они достигают чувства внутреннего комфорта при выполнении сложных внезапных служебных задач? Все это позволяет, в конечном итоге, через измерение толерантности к неопределенности определять уровень психологической безопасности субъекта служебной деятельности.

Полагаем, что именно через конструкты толерантности и интолерантности к неопределенности, в предложенной структуре психологической безопасности субъекта служебной деятельности, обеспечивается взаимосвязь прогностического компонента с регулятивным и деятельным. В нашей системе оба эти конструкта являются показателями прогностического компонента психологической безопасности, так как способствуют построению образа вероятной угрозы, поскольку представляется, что толерантный к неопределенности субъект будет склонен воспринимать ситуацию как вызов, возможность самореализации при возникновении угрозы, а интолерантный – как, собственно, угрозу и избегать ее, что, в целом, в обоих случаях будет способом обеспечения своей психологической безопасности. Отнесение к показателям прогностического компонента структуры психологической безопасности субъектов служебной деятельности, конструкта «использование интуиции» согласовывается с результатами исследований И.В. Васильевой и П.Е. Григорьева, которые дают операциональное определение интуиции как «механизма переработки информации о физически нелокальных, личностно и/или биологически значимых событиях, посредством совокупности психических процессов и воспроизведения в продуктах сознания, деятельности, поведения» [8].  И.В. Васильева, П.Е. Григорьев, С.В. Иванцов, А.Н. Игнатов показали, что служебная деятельность сотрудников органов внутренних дел «обеспечивает «погружение» в соответствующий социальный контекст и настроенность на упреждающее реагирование на потенциально опасные ситуации или их символы» [9]. Авторы утверждают, что «можно говорить о преднастроенности людей, чья профессиональная деятельность связана с опасными ситуациями, на предсказание таких ситуаций. Такое определение интуиции и интерпретация ее проявлений у субъектов служебной деятельности, позволяет рассматривать ее как конструкт, объективирующий в конкретных показателях особенности предвосхищения субъектами угрозы.

Конструкт «Способность к суждениям» вошел в показатели прогностического компонента психологической безопасности, поскольку, согласно теории И. Канта, является механизмом понимания [11]. Именно способность к суждениям лежит в основе когниций «угроза» и «опасность», являющихся, собственно, предметом прогнозирования при возникновении психологической безопасности/опасности.

Показатель тревожной оценки перспективы введен в прогностический компонент системы психологической безопасности субъектов служебной деятельности как отражение качественной характеристики оценки ситуации. Идея состоит в том, что значение понятия «угроза» подразумевает вероятность наступления негативных последствий. И то, насколько тревожной будет оценка перспективы различных негативных событий, настолько более вероятным будет представляться субъекту прогноз наступления реальной опасности.

Аффективный компонент структуры психологической безопасности субъектов служебной деятельности представляет собой особенности чувственного отражения внутренней картины «Я в опасности» и «Я в безопасности» и представлен следующими показателями: чувствительность к угрозам, тревожность (эмоциональный дискомфорт, астенический компонент тревожности, фобический компонент тревожности, социальные реакции защиты, эмоциональный контроль) социальная фрустрированность, эмоциональный контроль.

Теоретические положения, выдвинутые В.Г. Мараловым [16], Н.Е. Харламенковой [29] позволили рассматривать чувствительность к угрозам как: способность к обнаружению сигналов опасности; бдительность; способ реагирования в ситуациях опасности; реакцию на внешние и внутренние факторы угроз. Полагаем, что чувствительность к угрозам является показателем аффективного компонента структуры психологической безопасности субъектов служебной деятельности, поскольку она означает «восприятие события или явления как угрозы, приводит к переживанию тревоги, повышению бдительности и стремлению избавиться от тревожного состояния» [16]. В системе компонентов психологической безопасности субъектов служебной деятельности чувствительность к угрозам обеспечивает взаимосвязь аффективного компонента с регулятивным и деятельным, поскольку она запускает нейроповеденческую систему защитных реакций на угрозы и опасности, известную как «борьба – бегство – замирание (замораживание)» [37].  Т.М. Краснянская, в результате своих исследований, относит дискомфорт, депрессию, страх, тревожность и прочие неблагоприятные субъектные переживания и ощущения к внутренним индикаторам нарушения психологической безопасности личности [12; 13]. Это дает основания обоснованно относить все виды проявлений тревожности (эмоциональный дискомфорт, астенический компонент тревожности, фобический компонент тревожности, социальные реакции защиты, эмоциональный контроль) к аффективному компоненту структуры психологической безопасности субъектов служебной деятельности.

Через показатель социальная фрустрированность осуществляется взаимосвязь аффективного компонента структуры психологической безопасности с когнитивным (осознание удовлетворенности) и деятельным (проявление активности), так как для обеспечения психологической безопасности субъекту требуется осознание не реализованной «жизненной необходимости» и типов активности, которые требуются для того чтобы справиться с наличными внешними и внутренними опасными условиями служебной деятельности.

Под социальной фустрированностью в системе психологической безопасности субъектов служебной деятельности понимается психическое напряжение, детерминированное неудовлетворенностью личности своими достижениями и положением в социально заданных иерархиях [23], и отражающее эмоциональное отношение субъекта к своему социальному статусу на данный момент своей жизни. Это отношение основывается на сравнительном анализе того, что могло бы быть достигнуто и реальных достижений в той или иной сфере [4]. Следовательно, логично предположить, что социальная фрустрированность будет определять уровень, и объяснять сущность, психологической безопасности субъекта в части, касающейся переживаний, связанных с социальным взаимодействием и общением, поскольку будет отражать степень удовлетворенности в защищенности от возможного вреда (психологического насилия), исходящего от других людей в ходе служебной деятельности и общей жизнедеятельности субъекта. [10].

Эмоциональный контроль, как характеристика способности субъекта в опасных в ситуациях совладать со своими эмоциональными проявлениями поведения и продолжать успешно выполнять служебную деятельность, так же является показателем аффективного компонента психологической безопасности субъектов служебной деятельности. Согласно концепции контроля поведения Е.А. Сергиенко, данный конструкт отражает контроль выражения эмоций, контроль эмоционального состояния, способы регуляции эмоциональных состояний, распознавание, интерпретацию и прогнозирование собственных эмоций и эмоций другого [25]. Опираясь на концепцию Е.А. Сергиенко, основанную на аргументах в пользу единства интеллекта, аффекта и воли, считаем, что эмоциональный контроль в структуре психологической безопасности субъектов служебной деятельности служит связующим элементом аффективного и регулятивного ее компонентов.

Регулятивный компонент структуры психологической безопасности субъектов служебной деятельности, представлен в системе в показателях жизнестойкости, резилентности, волевого контроля и контроля экспрессии.

Д.А. Леонтьев и Е.И. Рассказова жизнестойкость рассматривают как психологический ресурс, способствующий успешному совладанию со стрессом и снижению внутреннего напряжения отмечая, что прикладной аспект этой личностной переменной обусловлен той ролью, которую она играет, прежде всего, в успешном противостоянии личности стрессовым ситуациям в профессиональной деятельности [14].  

Еще одним показателем регулятивного компонента структуры психологической безопасности субъекта служебной деятельности является резилентность. В зарубежной литературе за термином «resilience» закреплено понимание способности человека к преодолению трудностей в неблагоприятных жизненных обстоятельствах, способности поддерживать психологическое равновесие во время потенциально опасных ситуаций [24]. Однако в такой трактовке он практически теряет собственную феноменальность и сливается с известными понятиями жизнестойкость и жизнеспособность. В разрабатываемой системе психологической безопасности субъектов служебной деятельности резилентность включена в структуру ее регулятивного компонента, как самостоятельный показатель, поскольку автор принимает позицию, солидарную с В.И. Марковой, Л.А. Александровой и А.А. Золотаревой [17], которые, со ссылкой на зарубежных специалистов, определяют резилентность как психическую реакцию на различные жизненные невзгоды и фрустрирующие препятствия, тогда как жизнестойкость – это личностная черта и один из факторов, отвечающих за развитие и поддержание резилентность [39]. Следовательно, жизнестойкость – понятие, являющееся обеспечивающим по отношению к резилентности, предсказывающей позитивное психическое здоровье [46], более высокие показатели психологического благополучия [40], и качества жизни, связанного со здоровьем [41]. Исходя из такого понимания резилентности, в авторской системе психологической безопасности субъектов служебной деятельности она не просто выделяется в самостоятельный показатель, но и становится связующим звеном регулятивного с деятельным компонентом, поскольку имеет процессуально-деятельностную основу будучи, по сути, психической реакцией, и регулятивного с прогностическим, поскольку обладает качеством прогнозирования психического здоровья и благополучия, являющихся объективным критерием психологической безопасности.

Волевой контроль в системогенезе психологической безопасности субъектов отражает «не только деятельную сторону разума, но и морального чувства, управляющую активностью во имя чего-либо и зачастую вопреки чувству самосохранения» [26]. Говоря о волевом контроле в структуре регулятивного компонента психологической безопасности субъекта служебной деятельности, мы подразумеваем интеллектуально-волевую форму поведения в опасных ситуациях, при которой человек не только анализирует наиболее приемлемые и оптимальные способы (когнитивный контроль), но и ориентируется в конкретной ситуации и вырабатывает план действий, принимает решение о запуске исполнительных действий, производит их сознательную корректировку на основе сличения достигнутых результатов с намеченной целью и мотивом поведения. Кроме того, на основе волевого контроля опасности субъект осуществляет возможность прогнозирования последствий своего будущего поведения, сознательно моделирует и программирует его. Таким образом, волевой контроль является регулятором поведения и связующим звеном между прогностическим, регулятивным и деятельным компонентами структуры психологической безопасности субъектов служебной деятельности.

Деятельный компонент структуры психологической безопасности отражает собственно «психическую работу», которую осуществляет субъект служебной деятельности в процессе формирования своего представления об опасности /безопасности ситуации и о месте в этой работе базовых психологических потребностей. Отражением результатов этой психической работы, согласно нашему представлению о системогенезе психологической безопасности субъектов служебной деятельности, становится удовлетворение базисных психологических потребностей и выработка отношения к ситуациям изменений, влекущих за собой возникновение личностного конструкта «защищенность» являющегося основным проявлением психологической безопасности.

Употребляя термин «психическая работа» в контексте возникновения интегрального личностного образования «психологическая безопасность субъектов служебной деятельности», будем исходить из аргументации определения психики как работы М.Ш. Магомед-Эминова. Автор пишет: «Прежде всего, мы разделяем психическую работу человека и деятельность субъекта, связывающую его с объективной действительностью. Психику мы рассматриваем как работу – психическую работу, которая опосредствует деятельность субъекта, направленную на предметный мир…» [15]. Эти свои рассуждения автор оформляет в положении о том, что психическая работа проявляется как работа разделения, различения, работа соотнесения, работа связывания – для утверждения своего существования (собственного и несобственного), воспроизведения и производства, творения идентичности Я и Другого. Опора на них дает основания полагать, что удовлетворение базовых психологических потребностей в автономии, компетентности и принадлежности [28], в процессе служебной деятельности, является той психической работой, результатом которой и становится психологическая безопасность субъектов служебной деятельности как продукт самодетерминации самосохраняющего поведения.

Можно согласиться с И.Ю. Суворовой, А.А. Бабий и Н.В. Корзун в том, что созданная Э.Л. Деси и Р.М. Райаном теория самодетерминации на сегодняшний день является одной из наиболее влиятельных теорий мотивации [28] Одной из пяти входящих в нее мини-теорий, выступает теория базовых психологических потребностей: в автономии, компетентности и принадлежности, удовлетворение котрых поддерживает широкий круг психологический явлений, связанных с высокими показателями психологического благополучия [42; 43]. В современных исследованиях М. Ванстенкисте, Р.М. Райана, Б. Соененса [44], базовые психологические потребности трактуются как условие для формирования смысла жизни и необходимые ресурсы, лежащие в основе естественной склонности людей активно вовлекаться в окружающую реальность и, наоборот, их фрустрация, приводит к переживанию внутренней пустоты и связана с различными формами дезадаптации. Р. Деси, Е. Райан и М. Ванстенкисте экспериментально доказали, что ответом субъекта на фрустрацию основных психологических потребностей может стать возникновение замещающей потребности [45]. Наглядным примером является стремление к безопасности, которое обычно актуализируется, если не удовлетворяется потребность в автономии, принадлежности и компетентности, когда человек сталкивается с повышенным контролем и давлением, безразличием или чрезмерно сложными обстоятельств – возрастает чувство психологической незащищенности (небезопасности) [43]. В русле разрабатываемой здесь концепции системогенеза психологической безопасности субъектов служебной деятельности это означает, что удовлетворенность базовых психологических потребностей может стать прямым показателем эффективности психической работы индивида по планированию и реализации самосохраняющего поведения. Степень их удовлетворенности/фрустрированности будет определять меру сформированности деятельного компонента психологической безопасности субъекта.

В контексте поиска прямых показателей структуры деятельного компонента психологической безопасности субъектов служебной деятельности интересны идеи Л.Ю. Субботиной, которая считает, что социально-психологический уровень безопасности человека отражается через субъективное восприятие ситуаций (явлений) как безопасных и сохранение психологической устойчивости в стрессовых ситуациях [27], а так же Т.Ю. Базарова и Е.В. Битюцкой, указывающих на то, что стремление к новизне и избегание связанной с ней опасности относится к базовым типам реагирования на ситуацию изменений [5; 6]. Однако, существуют виды служебной деятельности, где избегание опасности, связанной с неопределенностью и новизной ситуации – невозможно и субъект должен принимать ситуацию априори.

Очевидно, что любая ситуация изменения влечет необходимость психической работы по ее осмыслению, эмоциональному переживанию и деятельному отреагированию. С нашей точки зрения, главным результатом этой работы будет ценностно-смысловое принятие/непринятие ситуации изменений, определяющее степень порождаемого ею напряжения и, соответственно, уровень приписываемой ей субъектом угрозы для своего благополучия и безопасности. В зависимости от принятия /непринятия ситуации субъект как раз и будет оценивать ситуацию либо – как вызов (шанс самореализоваться, точку роста), либо – как угрозу, со всеми вытекающими негативными психическими последствиями.

Схему этой психической работы можно представить следующим образом: если субъекта тревожат грядущие перемены, представляются ему трудными в силу своей неопределенности и рискованности, но, вместе с тем, он уверен в своей самоэффективности и достаточности компетентности, а так же внешних ресурсов для их преодоления, то он принимает ситуацию, и, она становится вызовом, а если тревожность и интолерантность к неопределенности превышают самоэффективность, то не принимает, и она становится высоко вероятной угрозой. Мы согласны с Е.В. Битюцкой, которая отмечает, что «понятие воспринимаемой или субъективной ситуации предполагает придание особого значения активности субъекта: человек не просто оказывается в условиях среды, но и сам их создает – как в сознании, конструируя картину ситуации, так и в действительности, преобразуя условия [6]. Психическая работа по оценке значения ситуации и сопоставлению ее с имеющимся у субъекта опытом аналогий, конечным итогом будет иметь конкретное выражение способа осуществления действия по созданию своей социально-психологической и физической защищенности.

Выводы и перспектива дальнейших исследований.

Опираясь на трактовку В.Д. Шадриковым понятия системогенеза, как внутреннего функционирования системы в ее обусловленности, с одной стороны, компонентным составом и структурой, с другой - её внешней функцией, в данной статье автором раскрыт системогенез феномена психологической безопасности субъектов служебной деятельности как интерального личностного образования, состоящего из когнитивного, прогностического, аффективного, регулятивного и деятельного компонентов. [32].

В процессе анализа внутреннего функционирования раскрываются отношения функциональной соподчиненности (субординации) и координации между отдельными компонентами Предложенная в статье авторская система компонентов и показателей психологической безопасности субъектов служебной деятельности с разных сторон обосновывает внутреннюю детерминацию возникновения психологической безопасности: как осмысленной когниции «защищенность» и эмоционально-чувственного ее отражения, а так же как способности к прогнозированию угроз и опасностей, и деятельному регулированию самосохраняющего поведения. Перспективой дальнейших научных изысканий в этом направлении, видится поиск личностных ресурсов обеспечения психологической безопасности субъектов служебной деятельности, что, с учетом выявленной ее компонентой структуры и системной организации, представляется важным предметным полем исследований как для развития научной специальности 5.3.3. «Психология труда, инженерная психология, когнитивная эргономика», так и для практики организации психологической работы в органах внутренних дел Российской Федерации.

1. Агапов, В.С. Красноштанова, Н.Н. Теоретическое обоснование модели психологической безопасности субъектов служебной деятельности // Психология и педагогика служебной деятельности. 2024. №2. С 17-23. DOI: https://doi.org/10.24412/2658-638X-2024-2-17-22; EDN: https://elibrary.ru/BZCSBS

2. Антоненко, И.В. Системогенез доверия в межличностном общении// Системогенез учебной и профессиональной деятельности : материалы IV Всероссийской научно-практической конференции / под науч. ред. Ю.П. Поваренкова. − Ярославль : Изд-во ЯГПУ, 2009. − С.47- 48.

3. Баева И.А. Психологическая безопасность в образовании. Монография. − СПб.: Союз, 2002. − 271 с. EDN: https://elibrary.ru/RXYNVL

4. Балина Т. Н., Малова Н. В. Социальная фрустрированность как результат рассогласования между ценностями личности и возможностью их реализации в поведении // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Серия: Общественные науки. 2007. №3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsialnaya-frustrirovannost-kak-rezultat-rassoglasovaniya-mezhdu-tsennostyami-lichnosti-i-vozmozhnostyu-ih-realizatsii-v-povedenii (дата обращения: 01.12.2024). EDN: https://elibrary.ru/LAFTCH

5. Битюцкая, Е.В, Базаров, Т.Ю., Корнеев, А.А. Опросник «Типы реагирования на ситуацию изменений»: структура шкал и психометрические показатели // Психология. Журнал ВШЭ. 2021. №2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/oprosnik-tipy-reagirovaniya-na-situatsiyu-izmeneniy-struktura-shkal-i-psihometricheskie-pokazateli (дата обращения: 01.01.2025). DOI: https://doi.org/10.17323/1813-8918-2021-2-297-316; EDN: https://elibrary.ru/LEDATE

6. Битюцкая, Е.В. Человек и ситуация неопредленности: стратегии взаимодействия//в сб.: Личность профессионала : развитие, образование, здоровье : Сборник научных статей. Выпуск 5. Омск. Кельце. Пловдив. / Отв. ред. : Е. С. Асмаковец. – Омск : Издательский центр КАН, 2020. – С.44-50

7. Большой психологический словарь / сост. и общ. ред.: Б. Г. Мещеряков, В. П. Зинченко. СПб.: ПраймЕВРОЗНАК, 2003. 672 с.

8. Васильева, И.В., Григорьев, П.Е. Интуиция: от противоречивости теоретических объяснений к методологии доказательного эмпирического исследования // Вестник ТюмГУ. 2014. № 9. Педагогика. Психология. С. 189-195. EDN: https://elibrary.ru/VTEACD

9. Васильева, И.В., Григорьев, П.Е., Иванцов, С.В., Игнатов, А.Н. Исследование интуиции сотрудников ОВД методом нарратива // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2019. Т. 24. № 1(76). С. 22- 27 DOI: https://doi.org/10.24411/1999-6241-2019-11003; EDN: https://elibrary.ru/ZAKKCT

10. Гринберг, Дж., Пыжински, Т., Солмон, С. (1986). Причины и последствия потребности в самоуважении: теория управления страхом. В книге Р. Ф. Баумайстера (ред.), «Общественное и частное Я» (стр. 189–212). Нью-Йорк: Спрингер.

11. Кант, И (1724-1804.). Критика способности суждения [Пер. с нем.] / И. Кант; [Вступ. ст. А. Гулыги, с. 9-35]. — Москва : Искусство, 1994. — 365с.

12. Краснянская, Т.М. Психология нарушения собственной безопасности // Известия Южного федерального университета. Технические науки. 2006. Т. 68. № 13. С. 299-305.

13. Краснянская, Т.М., Тылец, В.Г. Классификация угроз информационно-психологической безопасности личности и основные подходы к их преодолению // Вестник Дагестанского государственного университета. 2015. №4. С.210-216. EDN: https://elibrary.ru/UDJUMP

14. Леонтьев, Д.А., Рассказова, Е.И. Тест жизнестойкости. — М.: Смысл, 2006. – 63 с.

15. Магомед-Эминов, М. Ш. Психика как работа. Вестник Московского университета. Серия 14. Психология – 2011. – №4 – с. 92 – 108 EDN: https://elibrary.ru/OQQWND

16. Маралов, В. Г. Проблема чувствительности к угрозам: обзор исследований // Национальный психологический журнал. 2021. № 1 (41). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-chuvstvitelnosti-k-ugrozamobzor -issledovaniy (дата обращения: 22.01.2024) DOI: https://doi.org/10.11621/npj.2021.0102

17. Маркова, В.И., Александрова, Л.А., Золотарева, А.А. Русскоязычная версия краткой шкалы резилентности: психометрический анализ на примере выборок студентов, многодетных родителей и родителей детей с инвалидностью // Национальный психологический журнал. 2022. № 1 (45). C. 65–75. doi:https://doi.org/10.11621/npj.2022.0106 EDN: https://elibrary.ru/MKQKVW

18. Меркурьев, Д.В. Феномен базисных убеждений личности: обзор исследований // Вестник Челябинского государственного университета. Образование и здравоохранение. 2022. №1 (17). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/fenomen-bazisnyh-ubezhdeniy-lichnosti-obzor-issledovaniy (дата обращения: 28.11.2024).

19. Миллер, Э. К., и Коэн, Дж. Д. (2001). Интегративная теория функционирования префронтальной коры. Annu. Rev. Neurosci. 24, 167–202. doi:https://doi.org/10.1146/annurev.neuro.24.1.167.

20. Общая теория систем // Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. – 4-е изд. – М.: Политиздат, 1981. – 445 с.

21. Опросник «Оценка удовлетворенности личности в потребности безопасности» https://studme.org/209378/psihologiya/oprosnik_otsenka_udovletvorennosti_lichnosti_potrebnosti_bezopasnosti_zotova (дата обращения: 24.10.2024 г.)

22. Перпер,А.М., Митина, О.В. Саморегуляция и динамика эмоций в стрессогенной учебной ситуации/Статья в сборнике: Личностный ресурс субъекта труда в изменяющейся России : Материалы V Международной научно-практической конференции, Пятигорск, 05–07 октября 2018 года. Том Часть I. – Пятигорск: ООО "НАУЧНЫЙ МИР", 2018. – 275 с. – ISBN 978-5-6041451-4-2. – DOI:https://doi.org/10.30888/978-5-6041451-4-2.1.23. EDN: https://elibrary.ru/XYPZOP

23. Психология состояний: Хрестоматия / Под ред. А.О. Прохорова. М.; СПб., 2004.

24. Селиванова, О.А, Быстрова, Н.В., Дереча, И.И, Мамонтова, Т.С, Панфилова, О.В. Изучение феномена резильентности: проблемы и перспективы // Мир науки. Педагогика и психология. 2020. №3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/izuchenie-fenomena-rezilientnosti-problemy-i-perspektivy (дата обращения: 10.12.2024). EDN: https://elibrary.ru/TSLCPR

25. Сергиенко, Е.А. Контроль поведения как основа саморегуляции // Южно-российский журнал социальных наук. 2018. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontrol-povedeniya-kak-osnova-samoregulyatsii (дата обращения: 09.12.2024). DOI: https://doi.org/10.31429/26190567-19-4-130-146; EDN: https://elibrary.ru/WPRMPJ

26. Сеченов, И.М. Учение о не-свободе воли с практической стороны // И.М. Сеченов. Избранные философские и психологические произведения. М., 1947. 647 с.

27. Субботина, Л.Ю. Что понимать под состоянием безопасности личности // Ярославский психологический вестник. 2021. № 3 (51). С. 37-42. EDN: https://elibrary.ru/SVYQJY

28. Суворова, И.Ю., Бабий, А.А., Корзун, Н.В. Общая шкала удовлетворения базовых психологических потребностей Методическое пособие / И.Ю. Суворова, А.А. Бабий, Н.В. Корзун – Москва: МПСУ, 2023. – 33 с. – М.: Издательство «Перо», 2022. – 0,6 Мб [Электронный ресурс]] EDN: https://elibrary.ru/JGUPMX

29. Харламенкова, Н. Е Понятие психологической безопасности и его обоснование с разных научных позиций // Психологический журнал . 2019. Т. 40. № 1. С. 28–37. DOI: https://doi.org/10.31857/S020595920002985-9; EDN: https://elibrary.ru/YZRDBB

30. Харламенкова, Н. Е., Тарабрина, Н. В., Быховец Ю.В., Ворона О.А., Казымова Н. Н., Дымова Е. Н., Шаталова Н. Е. Психологическая безопасность личности: имплицитная и эксплицитная концепции. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2017. - 263 с. (Труды Института психологии РАН) EDN: https://elibrary.ru/ZADONT

31. Чудновский В. Э. Актуальные вопросы психологии становления убеждений // Вопросы психологии. 1990. № 5 (90). С. 40—48. EDN: https://elibrary.ru/XJARZQ

32. Шадриков, В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности / В. Д. Шадриков ; Акад. наук СССР, Ин-т психологии. — Москва : Логос, 2007. — 189, [2] с. : ил., табл. : 20 см.; ISBN 978-5-98704-222-4. EDN: https://elibrary.ru/QXQSSX

33. Шлыкова Н.Л. Психологическая безопасность субъекта профессиональной деятельности : автореферат дис. ... доктора психологических наук : 19.00.03 / Всерос. науч.-исслед. ин-т техн. эстетики. — Москва, 2004. — 47 с. EDN: https://elibrary.ru/QXIBBF

34. Эксакусто, Т.В., Лызь, Н.А. Психологическая безопасность в проблемном поле психологии // СПЖ. 2010. №37. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/psihologicheskaya-bezopasnost-v-problemnom-pole-psihologii (дата обращения: 04.09.2024).

35. Bandura A. Self–efficacy: Toward a unifying theory of behavioral change, "Psychological Review", 1977, 84; DOI: https://doi.org/10.1037//0033-295X.84.2.191

36. Bandura A. Self–referent thought: A development analysis of self–efficacy, in: "Social cognitive development: Frontiers and possible futures", N.Y., 1981 (Ed. Flavell J.H., Ross L.).

37. Donahue J. J. (2020). Fight-Flight-Freeze System. In: Zeigler-Hill V., Shackelford T. K. (eds) Encyclopedia of Personality and Individual Differences. Springer, Cham. URL: https://doi.org/10.1007/978-3-319-24612-3_751 (accessed 22.01.2024).

38. Frenkel-Brunswik E. Intolerance of ambiguity as an emotional and perceptual personality variable // Journal of Personality. – 1949. – 18. – P. 108-147. DOI: https://doi.org/10.1111/j.1467-6494.1949.tb01236.x

39. Kunzler, A.M., Chmitorz, A., Bagusat, C., Kaluza, A.J., Hoffmann, I., Schäfer, M., Quiring, O., Rigotti, T., Kalisch, R., Tüscher, O., G Franke, A.G., van Dick, R., Lieb, K. (2018). Construct validity and population-based norms of the German Brief Resilience Scale (BRS). European Journal of Health Psychology, 25 (3), 107–117. doi:https://doi.org/10.1027/2512-8442/a000016.

40. Li, Z.-S., & Hasson, F. (2020). Resilience, stress, and psychological well-being in nursing students: a systematic review. Nurse Education Today, 90, 104440. doi:https://doi.org/10.1016/j.nedt.2020.104440.

41. Mejia-Lancheros, C., Woodhall-Melnik, J., Wang, R., Hwang, S.W., Stergiopoulos, V., & Durbin, A. (2021). Associations of resilience with quality of life levels in adults experiencing homelessness and mental illness: a longitudinal study. Health and Quality of Life Outcomes, 19, 74. doi:https://doi.org/10.1186/s12955-021-01713-z.

42. Ryan R. M., Deci E. L. Self-determination theory: Basic psychological needs in motivation, development, and wellness. – Guilford Publications, 2017. DOI: https://doi.org/10.1521/978.14625/28806

43. Ryan R.M., Deci E.L. The darker and brighter sides of human existence: Basic psychological needs as a unifying concept //Psychological inquiry. – 2000. – Vol. 11. – №. 4. – P. 319-338. DOI: https://doi.org/10.1207/S15327965PLI1104_03

44. Vansteenkiste M., Ryan R. M., Soenens B. Basic psychological need theory: Advancements, critical themes, and future directions. – 2020. DOI: https://doi.org/10.1007/s11031-019-09818-1

45. Vansteenkiste, M., & Ryan, R. M. (2013). On psychological growth and vulnerability: Basic.

46. Wu, Y., Sang, Z., Zhang, X.-C., & Margraf, J. (2020). The relationship between resilience and mental health in Chinese college students: a longitudinal cross-lagged analysis. Frontiers in Psychology, 11, 108. doi:https://doi.org/10.3389/fpsyg.2020.00108.